Ученица (Училка 2)

“сама не знаю, что хочу от жизни. Разрывает и одновременно подтачивает изнутри что-то, и куда-то гонит. Постоянно одно и тоже - надоело. Хочется ехать, и смотреть на дорогу, и чтоб все время шел дождь, и чтоб капли текли по стеклу, вот как мои слезы сейчас. Хотя чего я плачу? Я люблю его, люблю. Он меня, наверное, тоже. Хотя какая разница? Тетю это не вернет. Наверное, мне на роду написано, не иметь близких. Если кто-то появится, то я обязательно его потеряю, ха. Если из моей жизни исчезнет Артур, то дальше ходить, дышать, говорить - нет смысла. Хочу уехать, хочу, чтоб все изменилось, но”.

Когда он читал эти строчки, даже дыхание перехватывало, а в груди разливался жар. Турка услышал грустный голос Лены, увидел ее густо подведенные глаза. Аня толкнула его в бок:

- Ты чего там, уснул?

- А?

- Говорю, хорошо, что дневник не попал в руки доблестной милиции. Они бы просто сказали, что девушка суицидница. Никуда она не пропала, с моста прыгнула в реку и все.

- Тела не нашли же.

- Ага, не нашли. Она как будто не дописала. Может, помешали. Видишь, даже предложение оборвано. Надо изучить дневник пристальней.

- У меня уже голова кипит. Да и поздно уже, потом не доеду.

- Да подожди ты, голова кипит, - отмахнулась Аня. - Хочешь, оставь дневник мне… Нет, я понимаю, что там всякое, личное и так далее. Но… вот.

- Не знаю, чего хочу. Тебе-то самой охота возиться с этим?

- По крайней мере, мы знаем, что Лена не уехала…

- Почему же? Последняя запись как раз… вот такая, как вся Конова. И яснее ситуация не стала. Да и не станет, сколько не листай ты дневник, - покачал головой Турка. - Будут там сопли, как она меня любит и так далее. Или ты хочешь найти там такую запись типа: “уехала в Зажопинск. Если не приеду через неделю, ищите там”. Так что ли?

- Ну, может удастся вытащить что-то между строк.

Но Артур все равно не мог скрыть разочарования. Нет, ему приятно с одной стороны, но с другой… В сердце будто воткнули зубочистку. Одну, вторую. И еще целая колба их впереди.

Аня взяла бутылку и отпила. Газы зашипели, будто царапая пластик.

- Хочешь?

Турка молча взял “колу” и напился из горлышка. Хотелось спать, кровь поддавливала глаза изнутри. Он вспомнил об отце, который сегодня собирался ехать к маме. Может, сидит сейчас у нее. Может, вернулся в пустой дом, и приготовил нехитрый ужин: отварил макароны с сосисками.

- Не переживай. Конечно, записи дело такое, но она мало похожа на беглянку или самоубийцей. Возможно, она тут что-то такое записывала, про бывших парней, не только про тебя. Надо все прочесть, от корки до корки, - Аня забрала бутылку и отпила еще немного. - Вдруг у нее были такие парни, знаешь, прилипчивые. Мне такое знакомо. Ты его шлешь куда подальше, а он навязывается. Сначала весь из себя, типа добивается, а после угрожает и обзывает шлюхой. Так может, какой-нибудь из ее бойфрендов решил ее наказать. Увез куда-нибудь, запер… Надо проверять все версии. Ничего, что я буду читать его?

- Давай, - махнул Турка. - Все равно у меня не получится разобраться с этим. Ты понимаешь.

- Конечно. Будешь рефлексировать.

- Что-что?

- Вспоминать былое.

Они помолчали немного. Турка потянулся к девушке, обнял ее. Через плечо он увидел кресло, в котором зашевелилась и зевнула кошка. Поглядев на людей, она прикрыла мордочку лапками.

Турка подумал, что тогда, на “вписке”, совсем другой ему показалась Аня. Шлюшкой, дешевкой. И теперь он глубоко корил себя за стереотипные суждения. С каждой минутой он узнавал ее все сильнее, и вот уже она ему почти как родная. Как близкая подруга, почти как сестра.

- Спасибо тебе.

- Господи, да что я такого сделала? Пока ничего. Если получится выяснить что-либо, я тебе напишу. Ты не переживай.

- Как это? Ты дофига сделала!

- Ладно… Иди уже! - они разомкнули объятия. - На маршрутку сядешь без проблем, думаю.

***

Утром он проснулся разбитый. Первая мысль - дневник. Почему он так легко взял и оставил его? Неужели он настолько доверяет Ане? С чего вообще могло возникнуть такое доверие…

Справедливости ради стоит сказать, что Аня сделала для получения дневника гораздо больше, чем он сам. Ну и даже сейчас он представлял ЧТО именно найдет в тех строчках и в груди тут же возникал холодок. От того, что быть может, Лену он уже не увидит.

Снова заиграла песня на будильнике: “What a wonderful woooorld”, - надрывался Луи Армстронг с хрипотцой. Турка заглушил будильник и поплелся сначала в ванну, где отливал, наверное, минуту, а потом еще минута потребовалась на то, чтоб отмыть глаза от “кисляков”, здорово заспался. Потом побрел на кухню, пошатываясь, включил электрический чайник, загремел пустой кастрюлей и поморщился, лязг ударил по ушам. Во рту пересохло, и Турка залпом выдул полграфина воды. За окном мелькали крошки снега, почти неразличимые в серых утренних сумерках.

На кухню зевая вошел отец:

- Ты чего так рано?

- Уже опаздываю, вообще-то, - зевнул в ответ Турка.

- В школу? Так сегодня воскресенье.

Турка глупо поглядел на папу, как будто даже сквозь него. Потом кивнул и вернулся в постель.