Ученица (Училка 2)

- Так что ты нашла? - нетерпеливо перебил Турка. Аня тем временем выудила сигарету, обхватила фильтр губами (Турка невольно отметил это и почувствовал знакомое шевеление в привычном месте) и принялась чиркать зажигалкой. Крохотный огонек заплясал на ветру, тут же потух. Турка приблизился к девушке, ощущая исходящий от нее запах тревоги и загадки. Ребята остановились и вдвоем заслонили зажигалку от февральской непогоды. Аня, наконец, подкурила.

- Хочешь тоже?

- Не, я ж бросил.

- Да-а? Так и не куришь? Молодец… Слушай, кажется, я нашла дневник. Коновой твоей. Возможно, в нем мы найдем ответы на некоторые вопросы. А может, не найдем. Кстати! Она что, Алена?

- А… Ну да. Она говорила. Но ее все Леной называли.

- Понятно. Тетка брякнула “Алена”, а я ступор впала.

- Давай сюда дневник уже! - поторопил Турка, подпрыгивая и втягивая голову в плечи, чтоб хоть как-то защититься от холода. За время “спецоперации” температура как будто резко упала, да еще эти порывы ледяные. Ребята теперь уже не так спешили, и вспотевшего Турку бил озноб не только от холода.

Аня выпустила дым сквозь ноздри и прикусила губу.

- Слушай, не будем же мы здесь смотреть? Да и темно уже. Хочешь, ко мне рванем? Мама сегодня в ночную смену… Она и костюмер, и вахтер в этом театре. Разберемся, почитаем. Согреемся. Да и поедим. Ну?

- Спрашиваешь, - отстучал зубами Турка. - Погнали.

***

Они сидели в комнате Ани, Турка вертел в руках дневник Коновой. Рядом лежала отвертка и плоскогубцы, парень пытался поддеть замочек, сорвать его с обложки. На ковре стояла початая бутылка газировки, в кресле сопела трехцветная кошка, свернувшись калачиком.

- Надеюсь, Лена не обидится, когда мы ее найдем, - сказала Аня.

Турка продолжал корпеть над замком. Обидится, нет - какая разница? Сейчас главное открыть дневник, и если он поможет в поисках, то черт со всем остальным.

- У меня тоже такой был. В детстве записывала всякое. С феечками на обложке, а еще был с Наталией Орейро, но это в начальной школе. Что, никак?

- Щас… - прокряхтел Турка.

- У нас мальчишки таскали дневники, и один раз у меня украли так, но не смогли открыть.

Послышался треск, одна часть замка оторвалась. Турка схватил дневник за обложку, как будто рвал птице крылья в разные стороны. Опять треск, картон чуть смялся и замок вылез из него с “мясом”. Турка не знал, что они найдут внутри, поможет ли дневник поискам, но его подстегивал лихорадочный азарт, и парень пытался чуть успокоить себя, чтоб не испытать сильного разочарования, если в записях не окажется ничего значимого.

Во всяком случае, они найдут там много личного. Правильно ли вот так показывать грязное белье Ане, постороннему человеку?

“Разве она посторонняя? Даже если в дневнике ничего не будет такого, она сделала для поисков Лены куда больше, чем ты”.

- Молодец, - прокомментировала девушка. - Теперь всем приготовиться к интересному чтиву. Давай сразу, с конца. Ну-ка…

Две головы склонились над листами в клеточку. Анины пальцы с бордовыми ноготками перелистывали странички. Турка вглядывался в почерк: он его совсем не знал, но буквы разборчивые, хоть и чересчур округлые, витиеватые.

Они пролистали дневник от начала к концу, почерк зримо менялся. Первая запись в дневнике была сделана аж семь лет назад, датировалась восьмым марта двухтысячного года. Наверное, дневник Коновой подарили в школе, на женский праздник. Турка, само собой не помнил, что там дарили тогда девчонкам. Зато в памяти всплыло, что мальчиков с Днем защитника Отечества особенно не поздравляли, а официальным выходным двадцать третье февраля стало, когда Турка учился в четвертом классе. Ему не повезло, не перескочил из третьего сразу в пятый, как некоторые.

Первая запись вполне разборчивая, у Турки сейчас почерк гораздо хуже. Пацан вспомнил, что в начальной школе у них были “Прописи”, и он ненавидел обводить по точкам птичек, зверушек, по сто раз подряд писать одни и те же буквы.

“Привет дневник теперь я буду записывать в тебя самые-самые интересные моменты жизни ♥ ♥ ♥”.

Собственно, до самого лета двухтысячного никаких записей не было. То ли Лена, как и многие дети, очень быстро охладела к новому занятию, то ли не происходило никаких “интересных моментов”. Потом была запись про зоопарк:

“мы видели слонов и жирафов, они смешно живали траву, а еще там махал крыльями большой орел и я боялась что он меня унесет. Когда он махал, листья разлитались от ветра. Орел кушал мясо”.

Турка читал и не чувствовал, как его губы раздвигает улыбка. Аня осторожно высвободила дневник из его пальцев и пролистала к концу:

- Надеюсь, тут не только ее детские каракульки, - пробормотала Аня. - Нам нужно что-то более серьезное… Так, вот… И про тебя есть уже, ближе к концу.

- Где? - к щекам Турки прилила кровь, он чуть не выхватил из рук Ани дневник.

- Я не читаю, не волнуйся. Сам потом изучишь… В конце у нас даже подписано декабрь, но никаких дат нет. - Ее ноготок уткнулся в строчку, вот, здесь: