Ученица (Училка 2)

- Андрей Викторович! Как… как вы тут?

- Я живу тут… недалеко, - ответил преподаватель, который тоже узнал “огненную” девушку. Да и как не запомнить: такие яркие волосы, веснушки, белая кожа и самое главное - пронзительные зеленые глаза. - Что за уроды…

- Вообще ужас! Пристали. Блин, по улицам страшно ходить. У меня, собственно, ничего ценного в сумке нет, может, надо было отдать. А то еще ножом бы пырнули. Но сумку мама подарила на день рождения, вот я и отвоевывала ее, как могла! - нервно засмеялась девушка.

Преподаватель тоже засмеялся. Именно с этого момента и началась их… дружба? Зародилась она из искры, которая подпалила бикфордов шнур и тот медленно горел, приближая огонек к динамитной шашке - как в мультиках.

Они как-то довольно быстро перешли от разговоров к делу. Да, Андрей Викторович подвез рыжеволосую Юлю еще несколько раз до дому, а потом… потом они стали гулять вместе. Разницы в возрасте не чувствовалось, школьница не только выглядела старше своих лет, она еще имела необычайно широкий кругозор, с ней можно было обсуждать любые темы, хотя положа руку на сердце, преподаватель не сказал бы, что его так уж интересовали задушевные беседы с девушкой. Как и любого мужчину на первых свиданиях, чего уж там.

Однако, здесь все выглядело довольно мило, целомудренно и романтично. Сначала Андрей Викторович тревожился, переживал, что правда выплывет наружу, а после расслабился и обнаглел. Впрочем, если бы не Юля… Нет, впрямую их никто не заставал, слава богу, хотя несколько раз они делали это в классе, после уроков. Ритмичный скрип ножек парты по полу был бы подозрителен для случайного слушателя, но правда всплыла не сразу.

Юля не трезвонила о запретной связи направо и налево, но не сдержалась и рассказала одной из близких подруг. Как понял историк, у Юли от этой подруги не было секретов, ну и та тоже беззаботно выбалтывала ей все.

Юля отнюдь не походила на некоторых развязных учениц, место которым скорее не в классе, а на панели. Такие девчонки тут же напоминали историку о тех девчонках, которые смеялись над ним в школе, которые назначали свидания, и не приходили, или же встречали его со своей компанией и ржали - такое было один раз, и униженный Андрей со слезами на глазах убежал прочь.

После выяснился еще один любопытный факт, и подружка конкретно подсела на уши Юле, а потом…

Юля приняла расставание на удивление спокойно, даже безжизненно. Андрей Викторович сначала порадовался, а потом, уже в одиночестве - взгрустнул. Он по-настоящему влюбился в рыжую чертовку, хотел ее вернуть. Желание это зудело, свербело в мозгу и не успокаивалось.

Он пытался заменить влечение. Раньше ведь получалось? Самоконтроль - превыше всего. Но противиться своей природе можно лишь до определенных пор.

Лучший способ побороть соблазн - поддаться ему.

А если так, тогда следовало придумать более безопасный способ, ведь потом Юля сказала, что она знает про него кое-что еще. И он вспылил, наговорил лишнего. Потом жалел, но ничего не мог исправить. Что ж, зато появилась возможность пообщаться с подружкой Юли, ха.

Уж с подругой они пообщались начистоту.

После ему почему-то захотелось еще разок перечитать “Лолиту” Набокова. Иногда он завидовал главному герою, по-хорошему. Иногда презирал его и ненавидел.

Из школы пришлось уйти, но земля слухами полнится. Кажется, директриса рассказала всем кому могла о том, что у Андрея Викторовича крайне сомнительная репутация. Отгуляв впустую летние месяцы, историк уже отчаялся устроиться в школу и лихорадочно соображал, куда бы пойти. Хоть он и был неприхотлив, но все-таки расходы имелись, а деньги таяли.

После, когда он уладил вопросы на старом месте и пообщался с подружкой… подвернулся вариант с 75-ой школой.

***

Отец пребывал в смятении после допроса сына в милиции. Турка сказал папе, что идет в школу, а на самом деле рванул к Ане.

Сам он пробовал писать ей раньше, Аня не отвечала и не перезванивала. Турка вообще подумал, что все с Аней кончено, как с забытой автором второстепенной героиней романа.

Но тут пришла смс-ка:

“Кое-что нашла в копии дневника. Приезжай”

Он ответил, что приедет. Хотел позвонить, но решил, что это ни к чему. Раз уж Аня сама не набрала… да и вообще, Турка хотел увидеть девушку, извиниться. Все-таки плохо разошлись, а она столько для него сделала.

Глядя в окно на тающие сосульки и островки грязного снега на клумбах, Турка дал себе слово, что ничем таким с Аней заниматься не будет - разговор только по делу.

Еще он поймал себя на мысли, что в милиции отвечал на вопросы как-то отстраненно, что ли. Как будто не о Лене говорил, а о незнакомой девушке, абстрактной.

Милиционеры тоже изучили дневник, сказали, что никаких зацепок здесь не видят, и как такового, смысла тоже. “Обычная девчоночья чепуха, розовые сопли”, - буркнул Селедка.

Стриженный выразился иначе, но с тем же смыслом.

Про историка Турка спросил - даже отвечать не стали. Служебная тайна.