Ученица (Училка 2)

- Он где-то здесь держит Лену! Тузов! Это он ее похитил. Он держал ее все это время, потому что у него прострелены яйца, и он не мог ее трахнуть! - Турка выпалил тираду на одном дыхании, ничуть не краснея. - Я вам говорил об этом раньше, а вы мне не верили! - он размахивал руками перед лицом Стриженного, а тот сохранял невозмутимый вид, продолжая пускать дым. - Я говорил, что это он, таинственный “С” - Сергей Тузов. Вы нихрена не сделали, для того, чтоб спасти Лену! Твари!

- Артур, не надо, - придержал сына за плечо отец. - Хватит.

- Папа, они ничего не сделали! Они ее не искали, а Лена все это время гнила здесь! - гаркнул Турка так, что капельки слюны попали в лицо Стриженному. Он утерся ладонью, щурясь одним глазом от дыма - сигарета сидела в самом уголке рта.

- Мальчик, иди домой.

- Я не уйду, пока вы все здесь не обыщите! Она где-то тут. Ищите!

- Уведите его, - буркнул Стриженный отцу и повернулся спиной. Турка хотел было броситься на Стриженного сзади, но папа сграбастал его в охапку и оттянул. Не ругал, ничего не говорил - потащил прочь, слушая, как Турка на все лады матерится и распекает милиционеров. Он уже не сдерживался, выплескивая накопленную боль, ярость, обиду, отчаяние. А потом лишь сотрясался и переставлял ноги как робот, ни о чем не думая, а отец брел рядом. Им предстояло еще выйти из рощи - никто не вызвался довезти их до дому.

- Хорошо, что мама в больнице, - проговорил отец, и Турка шмыгнул носом, молчаливо соглашаясь. - Представляю, что с ней было, узнай она… А уж если б увидела… - мужчина махнул рукой.

Они продолжили месить грязь. Холод и сырость обоих волновала меньше всего.

***

Алина торопилась домой. Ее весь день не покидало ощущение, будто за ней наблюдают. В голову лезли мысли о маньяке - это если не считать бесконечных размышлений об историке.

Она понимала, что поступила неправильно. И что теперь делать? Воскобойниковой хотелось отмотать время назад или хотя бы забыть о “подставе”, которую она учинила преподавателю. О чем она думала?

Он теперь может ее засудить. Причем легко.

Школьница торопилась домой от Хазовой. Засиделись, обсуждая случившееся и вот теперь она идет по темноте.

Деревья махали ветвями. Тени-щупальца ползли по мокрому асфальту к пятнам света фонарей. Алина прошла через центр размытого круга, и ей показалось, что она как на ладони, а из тьмы за ней наблюдает не то что один человек - сотни глаз.

Позади нее застучали шаги. Девушка обернулась, увидела надвигающуюся фигуру. Алина неловко подняла руки, будто пытаясь защититься, открыла рот, но вскрикнуть не смогла. Сумочка съехала с плеча, подошва заскользила по асфальту.

- Алина, тебя не догнать.

Крик застрял в горле, девушка поперхнулась. Будто стеклянный сосуд лопнул в груди, окатив трепещущее сердце ледяной водой.

- В-вы…

- Хочу с тобой поговорить. Не против?

- Я… не п-против.

- Тогда пойдем в машину. Ветер.

Алина застыла. Что-то не понравилось ей во взгляде историка, хоть мужчина и улыбался. До подъезда каких-нибудь двадцать метров. По спине пробежали мурашки, Алина с трудом подавила дрожь. Он что, выслеживал ее, ждал?

- Так что?

Школьница кивнула и пошла за Андреем Викторовичем.

В салоне работала печка. Тепло окутывало, туманило разум. Молчание затягивалось.

- Знаешь, я тебя понимаю, - сказал преподаватель. - Но должны быть границы, верно?

Алина молчала. Она вспомнила вдруг, как бросалась под машину, как соблазняла историка. Ее охватил стыд, и девушка не знала, что ответить.

Андрей Викторович побарабанил пальцами по рулю.

- Я не собираюсь выговаривать и тем более, угрожать тебе. Зачем? Ты и сама поймешь все, не сейчас, так потом.

- Я уже поняла! - вырвалось у Воскобойниковой. - Я конченная дура. Вы меня простите? Вы… мне так приятно быть рядом с вами, - по щекам девушки поползли слезы. - Я просто хочу быть рядом с вами.

- Прости и ты меня. Все так сложно, но… никогда не поздно исправлять ошибки, просить прощения, раскаиваться… Если у тебя есть желание, - историк хмыкнул. - А если желания нет… Что ж, судить за это человека нельзя. Я так считаю. А вместе мы никогда не будем.

- Вас… не посадят? - практически шепотом добавила Алина. Она почти не слышала, что говорит мужчина.

- Не знаю. Могут. Не так страшно сидеть, если за тобой есть вина. А если просто так… Ты понимаешь.

- Я… мы… Мы дадим все показания, которые нужно, чтоб с вас… - она запнулась, и Андрей Викторович мягко взял ее кисть: - Все нормально. Не переживай.

Она смотрела на преподавателя, щеки пылали, чуть приоткрылись губы - как нежный бутон. Историк изучал ее с усталой улыбкой. Алина с одной стороны жалела, что вообще согласилась на разговор - такого жгучего стыда она никогда не испытывала еще, с другой стороны - наслаждалась моментом, и знала, что возможно, они никогда не будут больше сидеть вот так. Никогда не окажутся в такой интимной обстановке.