Ученые досуги Наф-Нафа

Китайцы тысячелетиями пытались идти по такому пути: выращивали кадры «идеальных чиновников». Без получения ранга невозможно было рассчитывать на занятие самой мизерной должности, для чего сдавали экзамены… по каллиграфии, литературе, стихосложению. Чиновник должен быть в первую очередь образован, изящно мыслить, излагать изящные мысли в доступной форме. Китайцы не упускали главное — основное занятие чиновника документы, так чего там мудрствовать. Сочинения вкладывали в чистые конверты, проверялись строгими экзаменаторами, проверявшими знают ли соискатели главную добродетель китайского чиновника: «быть полезным просителям и по возможности облегчать их долю». Ведь в строгих законах и жестоких указах в Поднебесной не ощущалось недостатка во все времена. Равно как в коррупционерах, мздоимцах, расхитителях. До сих пор самое страшное преступление в Китае — коррупция. За нее казнят публично.

Более того, в Китае родилась удивительная религия лишенная богов, чудес и таинств — конфуцианство. Во главу угла ставилось учение о «достойном муже» — «идеальном нравственном человеке» с предписанными нормами поведения в семье, обществе и на государственной службе. Разумеется предназначавшееся прежде всего для чиновников, для кадров государственного аппарата, она стала «нравственной одеждой» всех китайцев. «Уставом», когда как «телом души» — даосизм, а «эфиром души» — тан-буддизм. Но даже на столь прочном основании Поднебесная не избежала пороков иерархии — люди остаются людьми.

Власть слишком уж хорошо думает о себе, полагая что только правильно выстроенным и укомплектованным аппаратом управления, вообще государством, даже социумом можно решить все людские проблемы.

Описание членов столичной иерархии может показаться слишком суровым, от того тенденциозным. Но разве столичный антипод власти — богема сильно от нее разнится? По сути те же установленные нормы «свободной жизни», эксцентричной одежды и поступков, наркотиков, кутежей и пьянства как форма «поведения в обществе». Тот же «террариум единомышленников» в труппах театров, балетов, оркестров и филармоний. Та же скрытая зависть, стремление к собственному доминированию, к «творческой карьере». Тот же вал посредственностей «творческих профессий», постоянное заискивание перед власть и деньги имущими, а если не перед ними, то перед авторитетами «изящных искусств». Те же интриги, кланы, семейства. Коррупция. Принципы схожи даже на полюсах.

Будь столица местом обитания чиновников и только, то казалась бы населена монстрами, ни будь она мегаполисом. Как правило.

В отличие от столицы мегаполис не связан столь жесткими условными связями[56]. Чем больше мегаполис, тем свободней поскольку переходит качественную грань, определенную исторической матрицей средневекового «вольного города» — города за стенами, превращаясь в бесконечный городской пейзаж, в Город-Край, в Город-без-границ, во «вторую Природу». Город от горизонта до горизонта, где житель одного его конца не ведает не только что творится на другом конце, но и вовсе не зная существует ли другой конец вообще. Город с десятками локальных центров заменяющих Единый Центр в принципе бесконечен, поскольку бесконечно для одного его жителя число вариантов движения и перемещения. Мегаполис бесконечен, т. е. бесконечно свободен внутри себя, поскольку не ведает своего конца.

Чем больше поселение, тем больше в нем образуется горизонтальных связей, единых интересов, групп, кружков, партий. В большой куче легче найти единомышленника. Даже анархиста, даже ярого антиурбаниста легче всего найти в большом городе. Поток самых разнообразных идей и мнений циркулирует свободно несмотря на все препоны тоталитарных режимов, на прессы идеологий, на самоцензуру правового общества, погрязшего в судебных исках за случайно брошенное слово. В Мегаполисе легче выбрать-сменить место жительства, следовательно — окружение, соседей, социальную среду обитания. В большом городе легче спрятаться чем в глухой тайге, поскольку город состоит из миллионов сот, лабиринтов, а лес необитаем и в такой пустыни опытный следопыт выследит чужака. В городе все соты проверить невозможно, всегда найдутся трутни умеющие собирать пыльцу и мед оброненные трудолюбивыми пчелами.

Люди столиц устремляясь ввысь мало интересуются мнением окружающих, только мнением «начальства», которое, в перспективе, должно превратиться в «сослуживцев» или «подчиненных». Житель столицы сам себе на уме. Наличие огромного количества специализаций еще больше разобщает соседей. Можно прожить всю жизнь так и не узнав имени человека, живущего за дверью напротив. Правило большого города: безразличие к мнению сторонних людей. Независимость от него. Свобода. Свобода избирать «свой круг» и вращаться в нем.