Училка и бандит (СИ)

- Вот, я ничего не менял, - муж хозяйским взглядом оглядывает мою комнату, и таким же хозяйским взглядом – меня. – Располагайся.

Какая щедрость!

Поселился у моей мамы в моей комнате, куда великодушно впустил меня. Спать на моей же кровати.

Мечта, а не мужик.

Подарки, впрочем, он мне дарил, купленные на мои деньги.

- Я в душ, - вырываю ладонь из его руки, достаю в старом шифоньере полотенце, и выхожу из комнаты.

Спать придется ложиться с ним. После этого безумного дня я не выдержу ночь на полу.

А завтра я что-нибудь придумаю.

ГЛАВА 48

- Иван Дмитриевич, вы же понимаете, - тушуется ментовской начальник, - ну не могли вас не задержать. Да и не разобрались наши ребята, вы уж не обессудьте.

Ну да.

Не разобрались, и повязали меня, как забулдыгу-вахтовика, бузотерившего в стрипухе после командировки. Да еще и Василису закрыли…

… она меня убьет!

Даже страшно!

… - и, разумеется, вы можете быть свободны, - лебезит Семен.

- Девушку задержали, тоже в «Дельте» была. Самохину Василису. Нужно освободить, - вздыхаю, предчувствуя скорую свою погибель от ласковых, но когтистых ручек.

- Конечно-конечно, не вопрос!

Сеня показательно-суетливо хватается за белую трубку телефона родом из славных девяностых, диски жужжат, вызывая ностальгические нотки родом из прошлого.

- Угу… да, Самохина. Самохина Василиса, - бубнит Семен. – Отпустили? Замечательно, просто чудесно!

Выдыхаю расслабленно, и мысленно ужасаюсь: совсем меня Василиса запугала.

- Она уже не в «клетке», - услужливо улыбается мент. – Отпустили! Мать за ней приехала, и одежду привезла, в одном белье не выгнали.

Выхожу, и стреляю у выхода первую за долгое время сигарету.

Кажется, Василиса будет долго и со вкусом дуться на мою предполагаемую измену с Лейлой, которой бы ее мозг куриный на место поставить.

Да и выбор мой, не слишком с уголовным кодексом не сочетающийся, Васе не по нраву. Как и характер, благодаря которому я отправил этого олуха-физрука на больничный.

Да, прощение мне нужно будет долго вымаливать, только… оно мне вообще надо?

«Может, ну ее? Вреднючая, склочная, язвительная и ревнивая баба – вот какая моя Василиса, - пытаюсь рассуждать здраво и логично. – Всю жизнь будет пилить, если вообще в руки дастся после всего. Через пару лет жизни с ней я начну лысеть, а лет в пятьдесят Вася доведет меня до инфаркта».

- Ну и что мне делать? – стою дурак-дураком, точно как сказочный персонаж, которым меня Вася обзывает, хотя внутренне я все знаю.

Да, Вася устроит мне «веселую» жизнь. Такую, что щепки будут лететь во все стороны от этой бензопилы по имени «Василиса», но она была честна с самого начала.

Не притворялась вылизанной, картинной дурочкой, которая считает главным счастьем в жизни – борщ варить для мужика.

- Ну, буду считать, что по жизни мне крупно не повезло, - сажусь в пригнанную для меня машину, и газую. – Наверное, в предыдущем воплощении я сильно нагрешил, и расплачиваться нужно в этой жизни. И плевать, пусть Василиса издевается надо мной, как хочет, но…

… но будет моей.

Невестой, женой и матерью детей.

Детей желательно побольше. Вроде бы, многодетные мамы не выносят мозг своим мужьям, для этого у них дети есть.

Решение принято, цель намечена, знамена подняты и мушкеты готовы к бою.

- Вам, молодой человек, здесь не рады!

Василисина матушка, подобная грозному божеству из мифов древней Греции, пугавших меня в детстве, стоит на крыльце, скрестив руки на выдающейся груди.

И впускать меня отказывается наотрез.

- Это негостеприимно, в конце концов, - нахально, в Васином стиле, делаю я замечание. – Мне нужно поговорить с…

- Вам не о чем разговаривать с моей дочерью. Она спит, ночь выдалась тяжелой, - Варвара Степановна хмурится, всем видом демонстрируя крайнюю степень своего негодования моей сомнительной персоной. – К тому же, Василиса примирилась с Боренькой, и они почивают.

Почивают.

Что это слово вообще означает?

Замираю. Кажется, рот приоткрываю, как самый настоящий Иван-дурак, и Варвара Степановна презрительно поясняет:

- Спят они. В супружеской кровати. А вам, повторяю, здесь не рады.

Высказав все это, будущая тещенька заходит внутрь дома, и пытается закрыть входную дверь, но черта-с-два!

Почивают, значит?!

Василиса, и этот умильный идиот?!

На одной кровати?!

- Не рады? Переживете, - дергаю на себя деревянную дверь, отодвигаю возмущающуюся женщину, и вхожу внутрь аккуратного, вылизанного даже дома.

… надо же, про бюст Ленина Василиса сказала не для красного словца.

Первая дверь – пусто, вторая – пусто, третья:

- …! – высказываюсь я емко от представшей моим глазам картины. – Какого …?

- Рот с мылом помою, - сонно бормочет Василиса, умостившаяся на краю кровати. – Не выражаться в классе, родителей вызову…

А за талию, тесно прижавшись к ней со спины, ее обнимает мужская рука.

Боречки этого.

Может, их не разводитьт? Василисе очень подойдет черный цвет, побудет прелестной, хоть и вредной вдовой пару дней, а затем траур можно сменить на белое платье.

- Василиса!

Резко, в два шага подхожу к этой, на их счастье, одетой в дурацкий пижамы парочке, и резко сдергиваю хилого муженька моей Василисы с кровати.