Училка и миллионер

В тот вечер Макарский писал мне, значит, номер есть. Достаю телефон и обнаруживаю на нём висящее непрочитанное сообщение. Как раз с номера, на который собираюсь звонить.

“Катерина, я уже предвижу, что ты попытаешься отказаться. Это не подарок! Компенсация. Меня дельфины попросили передать”

И подмигивающий смайлик.

Номер недоступен. Может, Константин уже улетел из Сочи, и сейчас как раз отключил телефон в самолёте.

Дельфины его попросили, ну да. Но сердится почему-то не выходит, и вместо этого я не могу сдержать улыбку. Ещё и тётя Галя притихла и внимательно наблюдает.

— Ладно, — говорю больше сама себе. — Не в свитере же одном лететь.

— А в торговый центр мы уже не успеем, вот-вот, — улыбается тётя.

Плащ садится как влитой. Не знаю, в кройке ли дело или размер настолько подходит, но сидит он ещё лучше, чем тот, что я выбирала сама, примерив перед ним штук десять.

И плечи, и рукав — идеально. Длина чуть ниже середины голени, очень красиво подчёркивает щиколотки.

— Супер! — констатирует тётя Галя. — Вот это глаз у него намётан.

Подкатываю глаза, промолчав, но едва сдержав улыбку, и ухожу собираться дальше.

В аэропорт меня отвозит дядя Лёня. У Захара приём в клинике, и меня приезжает проводить только Вика. Желает хорошего перелёта и зовёт приезжать почаще. Мы тепло прощаемся, и я ухожу на регистрацию.

Терпеть не могу опаздывать, поэтому стараюсь везде оставлять небольшой запас времени. Я понимаю, что все мы разные, но меня чрезвычайно раздражают несущиеся с чемоданами и выпученными глазами люди. Я отхожу в сторону, пропуская именно такую даму, а потом спокойно иду к своему терминалу.

Регистрация, посадка, и вот я уже сижу в салоне у окошка. Кресло рядом со мной пустует. До вылета ещё тридцать минут, но я, сбросив эсэмэс родителям и тёте Гале, ставлю телефон в режим полёта и включаю наушники. Хоть летаю уже далеко не впервые, всё равно ещё сохраняется какой-то мандраж.

Посадка заканчивается, и все пассажиры занимаются своими делами в ожидании.

Вдруг рядом со мной я ощущаю какое-то движение.

Ну конечно.

— Здравствуй, Катерина. Представляешь, в бизнес-класс сегодня не было билетов.

Да ладно. Туда всегда есть билеты.

Невероятно. Я даже не буду ничего говорить про преследования, чтобы не напороться на ответную шуточку, как вчера на пляже.

— И вообще, — Макарский разваливается в соседней кресле, снова погружая меня в свой запах, — я боюсь летать. Подержишь за руку на взлёте?

— Нет, ты большой мальчик, — поднимаю брови. — Я собираюсь спать — не выспалась.

По его лицу пробегает тень.

— А что же ночью делала?

— Не скажу, — делаю загадочное лицо и отворачиваюсь к окну, втайне наслаждаясь его замешательством.

Надо отдать должное, больше он меня не донимает. Достаёт планшет и что-то там делает, а я продолжаю слушать музыку. После взлёта стюардессы предлагают еду и напитки. Девушки очень милые и учтивые, но даже слепой заметит, что возле Макарского стюардесса задерживается чуть дольше, чем возле других пассажиров. И меня это почему-то раздражает.

Есть мне не хочется, и я прошу принести только воду. Константин просит о том же. Лететь совсем недолго, чуть более двух часов, но я всё равно решаю немного вздремнуть.

Прикрываю глаза и, оказывается, быстро проваливаюсь в дремоту. Наверное, ненадолго, потому что просыпаюсь от ощущения, что на меня смотрят.

Так и есть.

Пристальный взгляд Константина смущает, и я даже удивляюсь, что нет шуточек про потёкшую слюну или храп. Кажется, он шутить вообще не настроен.

— Что? — спрашиваю чуть охрипшим голосом.

— Что тебе снилось? — отвечает негромко вопросом на вопрос.

— Мм… ничего, кажется. Не помню, — подтягиваюсь в кресле. — Да и вообще, какая тебе разница.

— Интересно.

Вот зачем так смотреть на меня? Мне поёжиться хочется.

Чтобы прервать зрительный контакт и немного сбросить с себя странное ощущение от его взгляда, я встаю и иду в туалет. Хочется умыться, освежиться немного.

Приходится тесниться, чтобы выбраться в проход, неизбежно соприкоснувшись коленями с коленями Макарского, который, кажется, не собирается особо двигаться.

Добравшись до санузла, выдыхаю с облегчением. Близость мужчины будто не даёт мне расслабиться, свободно дышать. Сердце бьётся чаще, чем должно, особенно, когда он вот так смотрит.

Я умываюсь, мою руки, немного подержав их в холодной воде. Так вроде бы лучше. До конца полёта осталось около часа, скоро я буду дома и смогу расслабиться.

Перевязав хвост, я глубоко вздыхаю, глядя на себя в зеркало. То ли свет так падает, то ли заболеваю, но глаза будто блестят сильнее.

Но стоит мне открыть дверь, как я врезаюсь в мужскую грудь и меня тут же заталкивают обратно, а дверь за спиной мужчины захлопывается.

— Я устал играть, Катя, — горячий шёпот опаляет кожу на шее. — Меня достал этот детский сад.

11

Константин