Училка и миллионер

Но самое страшное — это влюбиться в такого, как Макарский. И что мне потом делать с собственным сердцем? Глупо верить, что он полюбит меня по-настоящему, а потом женится. Да и брак с таким мужчиной — не гарантия его любви и верности.

Нужно рубить на корню тот трепет, что возникает в животе, когда Константин смотрит на меня. И не быть такой дурой как сегодня, как только что — пять минут назад. Потому что я не могу с уверенностью сказать, что совсем-совсем не хотела этого. Мне казалось, я волю теряю под напором его губ и рук. Тело отдавалось странными вибрациями, а сейчас чувствую слабость в мышцах и всё ещё не до конца рассеявшийся вязкий туман в голове. И сердце стрекочет. Эмоции оголены, словно нервы. Стыдно перед самой собой.

А ещё страшно. Вдруг не отступит? Вдруг, «продолжим позже» — это не просто брошенные на прощанье слова. Да и вообще, такие, как Макарский, не оставляют впечатление людей, что бросают слова на ветер.

Кое-как приведя в норму дыхание, я выбираюсь из туалета и возвращаюсь в салон. Лететь ещё минут сорок, и я не представляю, как смогу выдержать сейчас это время рядом с Константином. И даже пересесть некуда — все места заняты.

Но когда я возвращаюсь, обнаруживаю, что его кресло пустует, а мой плащ, который я вернула Макарскому, аккуратно сложенный, лежит на моём месте. Я усаживаюсь, и ко мне тут же подходит стюардесса, спрашивает учтиво, не желаю ли я чего-нибудь. Я отвечаю отрицательно, и меня оставляют в покое.

До конца полёта я остаюсь одна. Наверное, в бизнес-классе всё же нашлось свободное место, куда Макарский и перебрался. Но это хорошо.

Вижу я его уже когда мы спускаемся по трапу после посадки. И то мельком. Он идёт в числе последних, беседуя с каким-то мужчиной в деловом костюме. Я же стараюсь как можно быстрее пройти терминал в аэропорту и выйти на улицу.

Волгоград встречает куда более холодной погодой. Наверное, я выгляжу странно в одной водолазке, потому что плащ надевать не стала. Прямо в самолёте и оставила, не нужен он мне.

Постараюсь скорее поймать такси и уехать домой, пока под ноябрьским небом, щедро делящимся ледяной моросью, совсем не околела.

— Катерина! — оборачиваюсь на знакомый голос.

Ох да, точно, меня же обещал встретить коллега. Он вчера вечером спрашивал, какой отчёт я отослала завучу по четвертным контрольным работам, я ему ответила, что в отъезде, а все документы остались дома в ноутбуке, пообещала отправить завтра, когда прилечу. Мы перекинулись парой слов, и Дима предложил встретить меня в аэропорту. Собственно, почему я должна была отказываться? Вот он как раз стоит у своей машины и машет мне.

— Это что за хрен? — слышу над ухом, и меня весьма бесцеремонно хватают за локоть.

— Не твоё дело, — высвобождаюсь, прошипев на Макарского. Я совсем не заметила, как он подошёл.

— Поспорю, — говорит спокойно, но тон ледяной. — Холодно. Садись в машину, Катя, я отвезу тебя домой, — в его голосе больше нет игривых ноток, которые были ещё утром, когда мы встретились в самолёте. — К кому — по дороге поговорим.

— Меня встречают, если ты не заметил, — крепко сжимаю ручку сумки, будто это даст мне какие-то силы. — Всего хорошего, Константин Львович.

Сцепляю зубы и, не оглядываясь, быстрым шагом иду к ожидающему меня Диме, кожей чувствуя, как сильно это не нравится Макарскому.

— Привет, — Дима улыбается и наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щёку.

Выходит по-дружески, но для меня такое приветствие оказывается неожиданным. Однако сейчас я ничуть не против, и очень надеюсь, что Макарский это увидел.

— Приветик, — тоже улыбаюсь в ответ. — Дим, спасибо, что встретил.

— Да не вопрос, — открывает мне дверь своей машины, приглашая в салон.

Внутри тепло и приятно пахнет цитрусом из «пахучки», негромко бубнит радио.

— Чего это ты, Катерина Валерьевна, так легко одета. За неделю в Сочи забыла, что в Волгограде в ноябре уже довольно прохладно?

— Нет, — смеюсь, — представляешь, плащ в аэропорту в Сочи забыла. Хорошо, что ты приехал.

Вру, но не рассказывать же ему правду.

Дима Ромашов хороший. В школу работать мы пришли в один год, только он преподаёт физику. Он приезжий, учился в Ростове, а потом вместе с матерью, которая вышла замуж за преподавателя Волгоградского политеха, переехал в Волгоград.

Димка весёлый и компанейский, отличный специалист. Ему сложно, конечно, приходится держать оборону против девчонок-старшеклассниц, не упускающих возможности мило улыбнуться молодому учителю.

— Есть хочешь? Можем, заехать куда-нибудь.

— Да, давай.

После случившегося в самолёте, сейчас я чувствую, как меня отпускает напряжение. С Ромашовым легко, в словах нет двойного смысла, да и вообще, он обычный, простой парень. Я подозреваю, что нравлюсь ему, но разве это плохо? И никаких непристойных предложений, руки не распускает, как некоторые. Мы равные, а это очень важно.

По пути мы заезжаем в ближайшую пиццерию. Народу тут много, в основном молодёжь.

— Здравствуйте, Дмитрий Владимирович! — слышится из-за соседнего столика. — Ой, и вы тут, Екатерина Валерьевна.