Училка недобитая (СИ)

дед был жив, насели на меня вдвоём! Сказали, что из квартиры выкинут, если сдам его в приют!

— Всегда удивлялся, как таких тварей земля носит? Ты мать его родная! — Михаил скрипел зубами.

— Мне восемнадцать лет тогда было! Школа за плечами, родителей нет, жила на деньги бабки с

дедом! Зачем мне ребёнок, ещё и от гомика! — Махова визжала, нервно размахивая руками.

— Почему сразу к Глебу не пришла? Чего ты ждала?

— Бабка запретила! Сказала, что только проблем оберусь, если к богатому сунусь!

— Ты совсем дура? — поинтересовался мужчина, теряющий всякое терпение. — Что ж ты теперь

захотела?

— Бабка помрёт скоро, куда я этого дену? Она сказала, что и с того света меня достанет, если в

детдом его отдам!

— И ты веришь в эту чушь?

— Вы старуху мою просто не знаете! Она и деда со свету сжила! — Светлана обхватила себя руками

и начала качаться из стороны в сторону. В лихорадочно блестящих глазах наблюдалось полное

безумие.

— И чего ты хочешь? Ты ведь понимаешь, что мы экспертизу проведём. Лучше сразу признайся, если ребёнок не от Глеба.

— Проводите. Его это выродок!

— Ты о сыне своём говоришь! Ты хоть имя его знаешь? — Савкин снова вскрикнул.

— Артёмом зовут. В свидетельстве так написано, — девушка достала из потрёпанной сумки

документы и подвинула их к Михаилу. Он пристально изучал бумаги и справки, то и дело

посматривая на малыша, забившегося от криков в угол возле батареи. Карие испуганные глаза

слезились, ресницы подрагивали, а губы продолжали шевелиться, и мужчина уловил лишь одно

невнятное лепетание «баба».

— Значит так. Ты ведь не бабкиного проклятья боишься? Девочка, я тебя насквозь вижу. Чего ты

хочешь?

Махова замялась, но потом резко вскинула голову и чётко произнесла:

— Денег. Это ваш сынок наследил. Я своё промаялась, когда девять месяцев таскала его в брюхе, а

потом в роддоме корчилась. Моральный ущерб.

— А ты наглая. Жестокая, сумасшедшая дрянь, — Савкин поморщился брезгливо. Глаза и родинка

на виске, точно такие же, как у его жены и сына, могли рассеять сомнения, но для мужчины внешние

признаки схожести никогда не были фактическими доказательствами, поэтому экспертиза, по его

мнению, должна быть проведена.

— Какая есть! Жизнь такой сделала!

— А, может, ещё кое-что другое, а не жизнь? Ты на себя посмотри! Тебе лечиться надо, девочка!

— Не ваше дело! — Света ещё больше занервничала.

— Слушай сюда. Сына твоего я оставлю у себя до результатов анализов. Если обманула, туго тебе

придётся. Если нет, ребёнка заберу, подпишешь все документы, откажешься от опеки и только тогда, когда тебя ничего не будет связывать с Артёмом, получишь свои бабки. Поняла?

— А сколько? — глаза жадно заблестели, и Михаил с трудом подавил желание впервые ударить

женщину.

— А за сколько ты родного ребёнка продать хотела? Сколько дам, столько и возьмёшь. Не советую

торговаться. По сравнению со мной, твоя бабка тебе сущим ангелом покажется.

— Вы…

— Не перебивай старших, соплячка. В какой больнице старушка лежит?

— В девятой.

— Через полторы недели позвонишь мне, — мужчина поднялся и протянул Маховой визитку. —

Свободна, не задерживаю.

Опустив голову, она выскочила из кухни и хлопнула входной дверью.

___

Аня не могла добиться от Глеба ни слова. Он молча докуривал уже третью сигарету, глядя на

прохожих внизу.

— Савкин, хватит! — рыжая с трудом вырвала у него пачку. Он лишь усмехнулся, выбросил в окно

окурок и вышел с балкона. Две пары глаз, в которых читался немой вопрос «Что за херня?»

вперились в него с кресла, а Валеева дышала в спину. Шатен проигнорировал всех троих и лёг на

диван, уставившись в потолок. Из кухни доносились крики, а потом хлопнула входная дверь, и всё

стихло. Через несколько минут в гостиную вошёл Михаил Андреевич.

— Глеб, он забился в угол и не хочет подходить ко мне. Я не могу вытащить его.

Все, кроме студента, теперь уставились на Савкина-старшего.

— Что происходит? — Аня первой подала голос.

— Без пол-литра не разберёшься, Анютка, — мужчина всегда называл её так ласково, он и

относился к ней, как к дочери, с того дня, как Глеб познакомил их.

— Кто она такая? Странная какая-то… — рыжая посмотрела на друга, который продолжал изучать

потолок.

— Глеб! Встал и пошёл на кухню! — зарычал Михаил. — Твою дивизию, это, может быть, твой

сын, в конце концов!

Максим едва не рухнул с подлокотника, Антон подскочил, а Валеева открыла рот, но так и не

смогла произнести ни слова. Не сговариваясь, все трое кинулись к двери, чуть не сбив мужчину.

Артём вцепился маленькими пальчиками в батарею, сжался и плакал навзрыд, зовя свою бабушку.

Для ребёнка она была единственным человеком, обращающимся с ним по-доброму. Деда он не

помнил, а тётя, которая привела его сюда, всегда кричала и била его. И сейчас она снова кричала на

большого дядю, а он на неё. Мальчику было страшно, и только бабушка всегда успокаивала его, гладила по голове и давала вкусные конфеты, вздыхая и говоря о какой-то маме. Мама? Кто это? Что

это такое? Незнакомые люди подбежали к нему, они звали его, протягивали руки. Кто они? Что им

нужно? Они будут бить его, как все те дяденьки, которых приводила злая тётя, когда бабушки не

было дома?