Учимся говорить по-русски. Речь электронных СМИ в контексте медиастилистики

В качестве причин возникновения корпоративной нормы можно помимо отставания кодификации от развития языка назвать особые переводческие решения. Специфика использования русского языка в СМИ заключается в том, что он оказывается средством не только речепорождения, но и перевода информации с разноязычных новостных лент. В наши дни влияние русского языка, несущего на себе печать перевода, на литературную норму ощущается не меньше, чем влияние внутреннего развития языковой системы. Приведем лишь одни пример. В ряде словарей и справочников, в частности [Граудина, Ицкович, Катлинская 2004: 118], лексема НАТО снабжена грамматической пометой ж. в соответствии с общим правилом: род несклоняемой аббревиатуры определяется по главному слову (поскольку НАТО расшифровывается как «Организация Североатлантического договора», лексема согласуется в женском роде). Внутренние тенденции развития языка, и в первую очередь тенденция унификации с другими словами, оканчивающимися на о, привели к развитию у этой аббревиатуры еще и среднего рода, который был кодифицирован некоторыми словарями (см., в частности, [Ефремова 2005]). Однако в англоязычных текстах синонимом к НАТО обычно служит лексема альянс, а потому переводчику во избежание повтора аббревиатуры проще использовать его, чем широкое по значению слово организация. Постоянная контекстуальная близость слов НАТО и альянс приводит к последовательному согласованию аббревиатуры в мужском роде. Сначала эту форму рода признают редакторы отдельного СМИ, понимая, что искусственный отказ от нее ограничит журналиста в выборе синонимов, и таким образом она становится корпоративной, затем ее отражают в справочниках с комментарием о локальном характере — «в публицистическом стиле».

Особенность локальной нормы заключается в том, что она фиксируется в единичных источниках и не становится известной широким кругам журналистов и тем более читателей. В результате, встречая варианты НАТО приблизилась / приблизилось/ приблизился к нашим границам, носители языка испытывают дискомфорт, проверяют себя по имеющимся в сети словарям и совершенно необоснованно обвиняют журналистов в безграмотности.

Формированию корпоративной нормы способствует также тот факт, что русский язык вынужден приспосабливаться к разнообразию языков, с которых переводятся новости. Позволим себе еще две иллюстрации, связанные с орфографической нормой. Согласно действующим «Правилам русской орфографии и пунктуации» 1956 г. [Правила русской орфографии и пунктуации (1956)] названия министерств и прочих властных структур того же уровня пишутся с заглавной буквы. Однако для новостных текстов названия одних министерств переводят дословно, например Министерство иностранных дел Франции, а названия других приспосабливают к знакомым читателю российским аналогам. Так, для US Department of the Treasury наиболее близкий перевод — Казначейство США, однако обычно эта структура именуется министерством финансов США. Неофициальные названия по правилу пишутся со строчной буквы. Редакторам агентства пришлось бы решать сложную задачу перепроверки всех прописных и строчных букв, а читатели обратили бы внимание на хаотическое распределение первых букв в названиях зарубежных органов власти. Поэтому было принято решение использовать строчную букву во всех названиях зарубежных властных структур этого уровня. Впоследствии эта норма из корпоративной стала локальной (с комментарием «в публицистическом стиле»). Другая проблема: на сегодняшний день существует лишь один справочник с научно обоснованными правилами транскрипции или транслитерации имен собственных [Гиляревский, Старостин 1985]. В нем не представлены правила для актуальных в наши дни восточных языков, а потому журналисты-международники вынуждены пользоваться транслитом. Результаты, выдаваемые этой системой, для редакторов — корпоративная норма, даже несмотря на то, что они иногда противоречат принципам русской графики и орфографии, например в провинциях Алеппо и Деръа.