Учись слушать. Серфинг на радиоволне

– Почему ты никогда не спрашиваешь, какой стул у бабушки, какой стул у Марины? В конце концов, у меня?! – возмущался Лев.

В свободное от работы время он обучался игре на аккордеоне, разучивал популярные песни. Как бесценную реликвию храню я нотную тетрадь времен его бесшабашной молодости. Чьей-то уверенной рукой простым карандашом красивым почерком записаны там ноты «Подмосковных вечеров» Соловьева-Седого, песенки «Пять минут», «За фабричной заставой» Фрадкина («темп вальса!»), «Уральская рябинушка» Родычина («не спеша, певуче!»)…

Но самый хит был у нашего Льва – это песня «Любовь пожарника». Он так лихо ее наигрывал – и мелодию, и басы:

День сегодня такой лучезарный!
Каска медная тонет в луче!
Ах, вот в этой сияющей каске
Ходит милый мой на каланче!..

– Хо-хо! – восклицала бабушка.

– …Какими славными песнями порадовали нас жители села Мокроусово, – доносился из радиоприемника голос нашей Люси.

И вот я в один прекрасный день явилась на радио с первой записью, вошла в студию и на большом станке (в 80-х годах ведь не было компьютеров!) начала монтировать пленку. Раньше очень сложно было монтировать, сплошь механическая работа, причем ювелирная. Отрезал – подклеил ацетоном, отрезал – склеил, весь дрожа. Чуточку промахнулся – и все загубил! Особенно сложно в середине фразы выкинуть лишнее слово и не «зарезать» соседнее, да соединить интонацию… И все-таки я сама сварганила свою радиопередачу, хотя в университете училась на газетном отделении.

Все страшно удивились. Кто-то сказал:

– Ну, Люськина дочка! Она это всосала с молоком матери.

Учиться журналистике легко. Недаром у нас на факультете через одного были спортсмены и балеруны, коим наставала пора покинуть сцену. А на вечернее и заочное отделение принимали абитуриентов без ограничений в возрасте. Естественно, при окончательном конкурсном отборе предпочтение отдавалось героям войн и даже революций.

Был мифологический случай, когда на заочное не приняли-таки участника Великой Октябрьской революции, хотя ему достался на экзамене билет по Гражданской войне и он блистал познаниями: разные детали всплывали, известные ему одному как очевидцу событий.

А в заключение он сказал:

– Ух, мы этим красным тогда показали!!!

…И возникает парадокс: учиться легко, а научиться невозможно. Тут есть один секрет – всего ничего: надо быть живым.

Я вспоминаю журналиста и поэта Александра Аронова – ему я обязана одной из первых своих публикаций, в «Московском комсомольце». Иду как-то, вижу, он стоит на Пушкинской улице. Александр-то Яковлевич меня не узнал, конечно, нас у него таких много было, кому он помог опубликоваться… А я прохожу и получаю в подарок удивительную фразу, незабываемую. Если человек готов, – услышав подобное, вполне можно обрести внезапное, глубокое и полное просветление.

Так вот, он произнес:

– Живым бы быть, а остальное все х..!

И я так обрадовалась: попал в самую точку.

Что ж это такое – быть живым?

И какой-то древний мудрец отвечает мне через века:

– Самое близкое знакомство и самое глубокое поклонение – вот что такое жизнь.

С тех пор я с особенным трепетом внимаю мудрецам. И всячески транслирую это по радиоприемникам нашей страны. Хотя мой сосед, писатель Владислав Отрошенко, порой упрекает меня:

– Излагаешь такие вещи, – с грустью говорит он, – которым в древние времена имели право внимать только брамины. Шудрам[1] в это время закрывали ладонями уши.

А директор съемочной группы фильма «Ричард Львиное Сердце» Люба (фильм снимали в Крыму, в Коктебеле, мы с ней жили в одном коттедже в Доме творчества писателей и любили посидеть на закате за рюмочкой коньяка и черешней с абрикосами), встретив меня случайно в театре, в Москве, издалека закричала:

– Я все время слушаю твои передачи! И думаю: «Боже мой! КОМУ она все это говорит?!!»

* * *