Учитель

— Что же нам делать? Может есть лечение какое? — Надежда Васильевна вытерла слезы с глаз.

— Врач предлагает операцию попробовать, а потом химиотерапию, но надежд на это все мало, а вот убить организм вконец — это запросто. Я почитал в интернете о химиотерапии, страшные дела творит.

— А может, и правда, поможет? Давай попробуем, а? — Надежда Васильевна заглянула в глаза мужу.

— Не знаю, Надюша, не знаю. Врачи сами не верят в то, что операция поможет. Опухоль распространилась и на другие органы. А потом неизвестно еще как организм отреагирует на химиотерапию. Если уж осталось полгода, то хотел бы я их прожить не с уткой под задницей.

— Сашенька, и все же давай попробуем, — убеждала мужа Надежда Васильевна. — С Божьей помощью оно как-то может и уладится все.

— Ничего не могу сказать, Надюша. Я всю жизнь на Бога надеялся, в церковь каждый месяц ходил, а лучше бы на себя понадеялся, тогда может и не было бы ничего такого.

— Да что же ты говоришь такое, Сашка? — всплеснула Надежда Васильевна. — Бога побойся, говоришь такое.

— Боялся уже, — пробормотал Александр Петрович. — Хватит.

— Упрямый какой, — только и сказала Надежда Васильевна. — Саш, может тебя он послушается, скажи хоть ты ему, — Надежда Васильевна повернулась к сыну.

— А что я ему скажу? Не маленький же. Сам знает, что делать.

— То ж то и оно, — сказал Александр Петрович. — Сам знаю, что делать.

— И что же ты будешь делать-то? — спросила Надежда Васильевна.

— Я собираюсь… — начал было Александр Петрович, да вовремя спохватился.

— Что собираюсь? Ходить людей жизни учить? Тогда тем более меня никто не выпустит из дому. Нет, нельзя это говорить. Мало ли что взбредет Надюше в голову. Вдруг решит, с ума сошел и в психушку упечет. Что же тогда сказать-то?

— Собираюсь жить так, как никогда раньше не жил, — наконец-то сказал Александр Петрович. — Вот книгу начал писать, а дальше видно будет. Полгода — не такой уж и маленький срок. Да и что мне бояться смерти. Я свой век отжил. Сыновей вырастил, внуков дождался. Придет время умирать, умру. Все мы там когда-нибудь будем. А сейчас надо жить пока живется.

— Только как же его жить, когда знаешь о таком, — слезы снова полились из глаз Надежды Васильевны.

— Жить так, как будто не знаешь, — сказал Александр Петрович. — Жизнь продолжается, как ни как. Что его заранее в гроб ложиться.

— Тут ты бать прав, — сказал Сашка-младший. — Жизнь-то продолжается. Но делать все равно что-то надо.

— А я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать пока старуха с косой придет по мою душу. Полгода — не ахти какой срок, кто знает, может и его у меня нет, но на это я уже не обращаю внимания. Сколько проживу, столько проживу. Главное, знать, как ты хочешь прожить это время — жалея себя и с ужасом ждать дня Х или постараться не думать о смерти, продолжать жить и делать то, что ты еще в силах сделать.

— И что же ты собираешься делать? — спросила Надежда Васильевна.

— Жить, — улыбнулся Александр Петрович. — Знаешь, Надюша, когда ты одной ногой там, — Александр Петрович показал глазами куда-то вверх, — очень хорошо начинаешь понимать, что ценно в нашей жизни, а что всего лишь мусор. И сейчас я понимаю, что самое ценное в нашей жизни — это сама жизнь, не машины, не квартиры, яхты или работа. Нет, это все второстепенное, а часто и ненужное. Самое главное — жизнь, но не просто жизнь, а та, которая соответствует желаниям твоего сердца.

— И какие же желания у твоего сердца, Сашенька? — Надежда Васильевна подняла покрасневшие глаза на мужа.

— Впервые в жизни я очень хорошо знаю, что хочу. Например, сделать то, что всегда хотел — написать какую-то мудрую книгу, книгу, которая, хотелось бы, стала полезной для других.

— Ну, пиши, что я могу тебе еще сказать. Если чувствуешь, что можешь, то пиши, — Надежда Васильевна вытерла краешком фартуха уголки глаз, — да только лечиться тоже надо.

— Опять ты за свое, — вздохнул Александр Петрович. — Даже перед смертью не могу сделать так… так, как чувствую будет лучше.

— Да кто ж тебе запрещает? — слезы снова полились из глаз Надежды Васильевны. — Я ж не враг тебе. Как лучше хочу.

— Лучше меня никто не знает, что лучше для меня. Ну, засиделся я тут с вами, а мне писать надо, — Александр Петрович поднялся с кресла и двинулся к выходу из зала. — У меня теперь каждая секунда на счету. Спасибо, что уделили мне время.

— Видишь какой упрямый, — Надежда Васильевна повернулась к сыну, когда муж ушел в спальню. — У него рак, это же подумать только, не какая-то там простуда, а он черт знает что вбил себе в голову и не достучишься.

— А может не надо стучать, мам? — Сашка упер локти в бедра и положил на руки голову. — Ему же не пять лет, голова на плечах есть, знает, что делает.

— Я вот уже сомневаюсь есть ли у него голова на плечах. С ума что ли сошел? Даже не знаю, что делать с ним. Хоть бери и насильно в больницу волоки.