Учитель

Новости, сообщенные мне бывшим полковником, еще раз подтвердили недавнее решение смотреть в оба. Нет, господин Брюхов не был особо откровенен, рассказывая об итогах «наблюдения», таковых, судя по всему, особо и не было, так что снимать с моего хвоста «топтунов» пока никто не собирается. Но вот в свободе действий их изрядно ограничат. То есть реагировать они должны будут только в том случае, если меня начнут убивать, не раньше и не позже. Обнадежил, называется. Ладно, главное — чтобы не опоздали…

А вот о вежливой беседе в Преображенском приказе, состоявшейся между приказными и бояричем Шутьевым с его приятелем, Олег Павлович рассказал довольно подробно, и, что интересно, больше надежд на то, что Платон прекратит преследование, Брюхов… точнее, приказные, возлагают не столько на самого Шутьева, сколько на сопровождавшего его боярского сына, как оказалось, приставленного к Платону заботливыми родичами специально для того, чтобы тот купировал у боярина приступы несвоевременной активности. Когда же я поинтересовался, не приведет ли эта беседа к противоположному варианту действий со стороны рода неудачливого ухажера Ольги, Брюхов только коротко рассмеялся.

— Кирилл, если бы именитые были столь вольны в своих действиях, как ты сейчас предположил, государство давно развалилось бы на лоскутки, — не стирая с лица усмешки, пояснил Брюхов. — Ты совершаешь классическую ошибку родовитого, считающего, что принадлежность к боярской фамилии возвышает простолюдина над теми, кто не служит какому-либо из именитых родов.

— А что, это не так? — удивился я. На самом деле удивился. Ведь если память Кирилла меня не подводит, служить в боярских детях или даже просто работать по ряду в компании или на заводе, принадлежащем боярскому роду, считается здесь весьма и весьма почетным делом… А герб рода, вышитый на воротнике рубашки или нагрудном кармане рабочего комбеза, — чуть ли не признаком успешности. — А как же защита рода, преференции сотрудникам родовых компаний?

— Точно так же, как и идущие с ними в комплекте ограничения, такие, например, как запрет на любое участие в выборах: от голосования на избрании городского головы до выставления собственной кандидатуры в гласные Земского собрания… — подхватил Брюхов, заставив меня покраснеть. — Пойми, Кирилл, в России нет ничьих людей. Есть те, что находятся под защитой именитых, и государевы подданные. Понимаешь? Меж собой именитые могут устраивать хоть войны, хоть бойни, хоть скачки на деревянных лошадках. Но нет более верного способа для боярина попасть в опалу, чем вляпаться в историю с нанесением ущерба государевым подданным. Любое подобное происшествие расследуется исключительно преображенцами, а «Слово и Дело» еще никто не отменял. Так-то. В общем, учитывая твое мещанское настоящее, ты можешь не опасаться недовольства со стороны Шутьевых. Нет, я не говорю, что все так уж радужно… будь ты «беспризорным», а проблема чуть серьезнее, род мог бы и закрыть глаза на твое «мещанство». Ну, пропал мальчишка и пропал. Сделали бы все чисто, глядишь, приказные и не ворохнулись бы… но, получив столь явное предупреждение вкупе со свидетельством о том, что ты уже находишься под наблюдением преображенцев, Шутьевы не станут ввязываться в это дело и окоротят разошедшегося отпрыска… Кхм, кстати, Кирилл, неужто ты действительно так сильно его напугал при встрече? Чем?

— Уверены, что хотите это знать, Олег Павлович? — Я прищурился.

— Эфир?

— Да.

— Кхм… ну, скажем так, был бы не против узнать что-то новое, тем более что по вступлении в клуб, скорее всего, твоим ведущим на первых порах стану именно я, — развел руками Брюхов.

— Не могу не согласиться с вашим выводом, Олег Павлович, — кивнул я. — Готовы?

В тот же миг Брюхов окутался странным, почти невидимым коконом. Только легкий всплеск в Эфире да дрожание воздуха, похожее на марево, поднимающееся над раскаленным асфальтом, выдавало наличие некой защиты.

Осторожно прощупав незнакомый щит, я на миг задумался о принципах его построения, но… решил, что у меня еще будет возможность его изучить, и, войдя на всякий пожарный в разгон, отправил в сторону собеседника волну жути… Не очень сильную, а то еще прихватит сердечко у господина полковника, и амба.

Щит Брюхова чуть дрогнул, но сдержать атаки явно не смог. Не тот уровень воздействия… Полковник побледнел словно мел, зрачки его расширились, скрывая радужку, и тут же сжались в точку. По виску побежала капля пота, Олег Павлович вздрогнул, а в следующий миг тело старого вояки взметнулось вверх. Монументальное кресло с грохотом впечаталось в стену, а сам Брюхов вдруг оказался в центре комнаты, сжимая в ладонях пару самых настоящих огненных мечей… иначе нервно подрагивающих в его руках продолговатых сгустков пламени и не назвать. И все это меньше чем за пару секунд!

М-да. А ведь хотел полегче… Аккуратнее надо быть. Аккуратнее и точнее.