Учитель

Покрутив пришедшую в голову мысль о сумасшествии, я нахмурился и принялся исследовать собственное тело Эфиром. И увиденное-учуянное меня не порадовало. Нет, ничего особо страшного не произошло, если не считать сущей мелочи. Если раньше я мог рассчитывать хоть когда-нибудь стать воем, пусть слабеньким и невнятным, то теперь на этой мечте, кажется, можно было поставить крест. Потому как видимое сейчас говорит о том, что сегодня я достиг своего потолка, застыв почти на самой границе между новиком и воем. Иными словами, если бы в здешнем ранжире существовал такой ранг, как старший новик, мне он подошел бы идеально. И я даже, кажется, догадываюсь, что именно могло столь серьезно повлиять на развитие моего Дара. Точнее, что его застопорило. Чертов кубик! Отсюда и агрессия, и отказ тормозов. Хорошо еще, что, сидя в этой выдумке палачей, я почти все время провел в медитации, иначе нервный срыв грянул бы куда раньше и был намного разрушительнее как для меня самого, так и для окружающих… Остается надеяться, что это не окончательный приговор.

А теперь вопрос. Тот, кто придумал этот дьявольский агрегат, знал, что именно он сотворил? А те, что меня туда запихнули? Впрочем, идею о том, что авторы задумки сунуть меня в этот гребаный артефакт не знали, что творят, можно отбросить. Не верю я в такую простоту. Как не верю и в то, что господа наблюдатели из Приказа, приставленные ко мне эфирниками, не могли отреагировать на нападение раньше. Что им стоило остановить нападавших еще на подходе к моему дому? Или по лесу постоянно шарятся вооруженные боевые группы? «Зарница», да? Сюда же абсолютный пофигизм Брюхова во время нашего с ним последнего разговора… Хм. Кажется, я слишком поторопился с определением уровня доверия в отношении одного бывшего полковника гвардии… а может быть, и всей «могучей кучки» эфирников вообще. Потому как, если это был еще один этап проверки, устроенный ими, то… на хрена мне такое счастье?!

Мысли скакали, словно бешеные кузнечики, а в голове вновь замутило от накатывающей злости. Еще немного, и кому-то очень сильно не поздоровится.

— На полигон. Любой. Срочно, — проскрипел я водителю, и тот, бросив короткий взгляд в мою сторону, не стал спорить.

— Преображенское в двух минутах отсюда. Там полно полигонов. Подойдет? — коротко спросил шофер, тогда как машина, повинуясь ему, вдруг взревела двигателем и пронзительной сиреной и начала стремительно набирать скорость. Вот теперь я понимаю, что такое на самом деле «бешеная табуретка»! Стрелка спидометра послушно легла, кокетливо коснувшись числа «240», а потом я перевел взгляд на лобовое стекло и почувствовал, как напряжение, нараставшее во мне все это время, трансформируется из жаркой невыносимо душной злобы в дикий восторг. Так что слова водителя до меня дошли не сразу.

— Преображенка? А что? Пойдет… «Девяточку» знаешь, на Колодезной? — Губы мои против воли разошлись в мечтательной улыбке. Шофер нервно дернулся, но кивнул. Великолепно. Такого шанса отыграться за кубик, выпустить пар и устроить полноценный допрос господину бывшему гвардии полковнику Преображенского полка Олегу Павловичу Брюхову я упускать не собираюсь.

Хотели увидеть, на что я способен? Увидите. Вот сейчас доедем — и увидите. Разнесу к чертям эту богадельню, вместе со всеми ее обитателями, чтобы даже духу этой чертовой «Девятки» на свете не осталось.

— Приехали. — Голос водителя выдернул меня из охватившего тело оцепенения.

Я благодарно кивнул в ответ и, вывалившись из машины, перевел взгляд на основательное добротное здание стрелкового клуба.

Тук-тук. Кто в теремочке живет?

Глава 2 Прошла мимо, покосилась… Только коса вжикнула

Как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Стоило мне оказаться в холле клуба и двинуться к стойке, где с удобством расположилась Настасья… кажется… В общем, узнать точно, кто из дочерей полковника нынче встречает гостей, мне не удалось. Уже на третьем шаге увидевшая мою перекошенную рожу девушка нырнула под стол, а навстречу мне ударила широкая полоса белесого пара.

Уйти в разгон я не успел. Точнее, не так… я даже кинетический щит выставил и уже рванул вперед, чтобы на скорости пройти эту химию, но щит внезапно растаял, а в следующий миг тело стало словно дубовым, ноги подогнулись… и все. Темнота.

В себя я пришел в незнакомом помещении ярко выраженного медицинского назначения. Белые стены, небольшое количество компактных медартефактов в углу. Белый шкаф, пара коек, на одной из которых, кажется, у окна, лежу я в одних трусах… и ни единой живой души поблизости. За одной дверью санузел, за другой коридор. Тоже пустой. Дальше моего восприятия просто не хватило. Железобетон такая штука — через него вообще довольно трудно что-то почуять. А уж когда его много…