Учитель для ангела

— Ты много о нём знаешь, — Василиса подозрительно нахмурилась, — похоже, ваша дружба много для тебя значила, — выдавая сие очевидное заключение, она даже не подозревала, что столь нейтральная, ничего особо не значащая фраза вдруг превратит хладнокровного аэра в сгусток боли. Лицо Германа словно свело судорогой, а глаза застыли осколками расплавленного стекла. Василиса невольно отпрянула от мужчины, внезапно ставшего чужим и даже враждебным. Кто бы мог подумать, что случайное замечание, словно выпущенный из пращи камень, угодит в самую уязвимую точку в душе этого циника. — Вран тебе до сих пор дорог, — прошептала ошарашенная Василиса.

— Всё в прошлом, — Герман с трудом протолкнул эту фразу сквозь стиснутые зубы. — Он никогда не простит мне того, что я сделал с Эвой… и с тобой, — тихо добавил он, — даже если мне удастся всё исправить.

— Как можно исправить то, что уже случилось? — в голосе Василисы прозвучали нотки отчаяния.

— С помощью молотка, — бросив эту загадочную фразу, Герман направился в прихожую и вскоре вернулся с вышеупомянутым инструментом, который и протянул Василисе. — Давай, Васенька, покончи со своими ночными кошмарами, — он хитро ухмыльнулся и кивнул на шкатулку.

Василиса бросила затравленный взгляд сначала на молоток, а потом на шкатулку и испуганно попятилась. Нет, ей вовсе не было жаль уничтожить эту изысканную вещицу, которая как бы олицетворяла собой её запертый на сто засовов ужас, но эта шкатулка была хранительницей живого сердца мужчины, когда-то принадлежавшего ей по закону любви. И пусть его любовь предназначалась совсем другой женщине, Василиса всё равно не готова была таким варварским способом разорвать эту странную связь.

— А вдруг там…? — она судорожно сглотнула, но так и не смогла договорить.

— Не дрейфь, я высыпал из шкатулки все цацки, перед тем, как её стырить, — Герман, конечно, понимал, что Василиса имела ввиду вовсе не мёртвые драгоценности, а прежнее содержимое шкатулки, но решил лёгким стёбом немного снизить накал страстей. — Не стесняйся, бей со всей силы, — подбодрил её провокатор. — Если заодно разнесёшь в щепки и стол, я куплю тебе новый.

Собственными руками разбить клетку и выпустить на волю свой извечный страх — это было весьма нетривиальное лекарство от того самого страха. А что если эта тварь сразу набросится на свою жертву и разорвёт её на лоскуты? Что ж, такого исхода исключать, конечно, было нельзя, но отчего-то после разговора с тарологиней Василиса словно обрела силу взглянуть в глаза своему врагу и понять наконец, чего же она боится. Внезапно она осознала, что это и есть тот самый выбор, который ей необходимо сделать: продолжать прятаться от жизни или жить.

— Быть или не быть, говоришь? — Василиса мысленно поблагодарила Вареньку за подсказку и решительно взяла молоток. Увесистая металлическая болванка взлетела над её головой и со всей дури обрушилась на серебряную филигрань. Осколки разноцветных камушков, украшавших шкатулку, брызнули во все стороны словно фейерверк в честь дня освобождения.

Глава 28

Низкий сводчатый потолок живо напомнил сталкеру о его приключениях во владениях Танэра. Это был ещё один подвал, только слегка облагороженный мягкой обивкой стен, ковровым покрытием на полу, да кое-какой мебелью. Похоже, тюремщикам хотелось придать камере арестанта некоторые черты обычной комнаты, но их выдала конструкция потолка, да ещё прочная дверь, по всей видимости, запертая снаружи. Радовало только одно — это совершенно точно была Аэрия, а не Игра, так что, теоретически, можно было рассчитывать на помощь Арокани, для которых Вран представлял немалую ценность. Следовало честно признать, что сталкер угодил в ловушку из-за собственной доверчивости, но винить его всё же было бы несправедливо, ведь, несмотря ни на что, Вран сохранил свою наивную веру в дружбу, а приманкой в этой ловушке послужил именно друг.

В последнее время перерывы между его миссиями делались всё короче, то ли сталкеров стало меньше, то ли кланы Пятёрки начали активную экспансию в мир Игры. Вообще-то, у Врана имелась ещё и третья версия бардака в спас службе, но верить в неё как-то не хотелось. Теперь ему всё чаще приходилось эвакуировать игроков, проживших в Игре менее десяти циклов и не имеющих никаких признаков амнезии, а потому в голову сталкера всё настойчивей стучалась мысль о тотальной эвакуации. Слухи о том, что барьер между мирами с каждым годом становится плотнее, уже успели вылезти за пределы спас службы и сделались привычной темой для досужих разговоров обычных аэров, которых эта тема вроде бы вообще не должна была волновать. И тем не менее, непонятная тревога распространялась в аэрском обществе подобно инфекции.