Учитель (Евангелие от Иосифа)

Я медленно раскурил трубку и, не отводя глаз от дыма, предложил тост за полное освобождение Крымского полуострова. И от немцев, и от татар. Полина жарко зааплодировала и бросилась ко мне, но, как всегда, обнять себя я ей не позволил. Даже публично.

Через день Молотов принёс мне ходатайство ЯКа о целесообразности создания Еврейской республики. Ещё одной — в дополнение к таёжной. В Крыму. Причём, не мешкая.

«Твоё мнение!» — потребовал я.

Поскольку он знал, что это мнение мне известно, — сразу же приступил к его защите.

Для мобилизации мирового доверия, напомнил он, мы только что распустили Коминтерн. Мудрое решение. Которое показало всем, что мы не стремимся к мировому господству.

Еврейский Крым — новый шаг в этом направлении. Гитлер бьёт евреев где может, а остальной мир не ведёт и бровью. Создав же евреям дом, мы убедим планету в нашем моральном преимуществе. И в любви к справедливости.

Ты переоцениваешь способности планеты, удивился я. А американцы не переоценивают. Поэтому и не создают у себя еврейский дом. Хотя коренное население давно истребили.

Вашингтон медлит потому, ответил Молотов, что земля в Америке стоит дорого, и у правительства её мало. Пусть тогда платят местные евреи, разрешил я.

По моим сведениям, возразил он, некоторые местные евреи — даже сам Розенберг — обижены на Вашингтон и охотнее вложили бы доллары в социалистический Крым.

А по моим сведениям, сообщил я спокойно, они подсчитали, что Крым обойдётся им дешевле, чем та же Пенсильвания. По моим же сведениям, Розенберг готов даже повеситься, если верёвка достанется ему бесплатно.

К тому же, добавил я, по моим сведениям, твои сведения ты получаешь от Полины. А та — от американского братца. Который общается не только с сестрицей — через океан, но и с Розенбергом — через дорогу.

А этот Розенберг хочет вложить деньги в социалистический Крым не только потому, что земля у нас дешевле, чем в Пенсильвании. А потому ещё, что, как он обмолвился, еврейский Крым служит американской цели.

Розенберг — поц, смутился Молотов. Но так же, мол, ясно и то, что Крым — после освобождения — оставаться вакантным не может.

Главное — освободить, заключил я. А когда освободим, спешить незачем: пусть какое-то время Крым побудет свободным. Ему это пойдёт — он солнечный.

Как только второй человек в державе покинул мой кабинет, я вызвал третьего, четвёртого и пятого. Которые «самостоятельно» советовали Крым освободить. Займитесь теперь ЯК-ом, — распорядился я, — самостоятелен ли и он в своих ходатайствах.

Выяснили скоро. Порекомендовали ЯК прикрыть. Не спешить, однако, решил я и с ним. Пусть и он какое-то время побудет свободным.

54. Любые слова о главном люди понимают превратно…

Этой свободой, увы, он злоупотребил. И не только тем, что существовал. Хотя фашизм был уже разгромлен, он, продолжая зваться Еврейским Антифашистским Комитетом, боролся теперь за или против всего остального. Вообще.

В том числе — за Крым. Против его вакантности.

И в этой борьбе яки никого не щадили. В том числе друг друга. Не сумели договориться даже — кто у них враг, а кто друг народа. В том числе еврейского.

Романист Фейхтвангер признавался мне, что за евреями такое водится давно. В Иудейскую войну мы, дескать, евреи, перебили своих больше, чем римляне. Даже кухня наша — и она задумана как самобичевание. И ещё он сказал, что презрение к себе евреи обобщили как презрение к ним всего мира. За то, что они сами презирают себя.

Может, это и не так, но подмечено тонко. Никто, например, не презирает меня больше, чем я сам. Хотя то, что мне в себе ненавистно, люди как раз во мне и породили. Почему мне и кажется, что все они только и ждут моей погибели.

Между мной и евреями, впрочем, разница в том, что я в себе разобрался. А значит, определился и для других. Все, например, знают — где мой дом. В Кремле.

А с евреями неясно. Потому, что они сами не понимают пока — где учреждать родину. То в тайге, то в Крыму, то в Африке, то в Палестине. А один их писатель предлагал недавно открыть еврейскую родину на Волге. Там, где волжские немцы.

Жданов, кстати, просил меня распустить яков на том основании, что они не знают, чего хотят. А может быть, хуже: знают, но скрывают. Тем более, мол, что из-за океана им советуют, наоборот, не распускаться. И не только не требуют за этот совет денег, а — опять наоборот — пересылают их вместе с советом.

Если бы евреи были не евреями, а, скажем, абхазами, я бы этот Антифашистский Комитет давно прикрыл. Чтобы, скажем, в борьбе за власть в Абхазии он не прикрывался борьбой с теми, кого там пока нет. Фашистов.

Но евреи, увы, никогда абхазами не были. Будь они абхазы, их били бы только грузины. Но поскольку евреи не абхазы, а евреи, их не грузины бьют, а все остальные. Правда, били бы и грузины, задумай евреи открыть себе республику в Грузии.