Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Историческая правдивость романов о Генрихе IV не означает, однако, что Г. Манн не использовал права художника не всегда в точности следовать фактам в творческом воссоздании истории. И в отдельных случаях он их не придерживается, отступая, правда, от реальных событий лишь в кое-каких второстепенных моментах. Главное здесь в том, что образ французского короля Генриха IV, конечно, явно приподнят над своим реальным историческим прототипом. Исторический Генрих IV далеко не во всем был таким народным королем, каким он представлен в романе. Но эта идеализация оправдана той задачей, которую ставил перед собой Г. Манн, — противопоставить современному фашизму образ выдающегося, воинствующего гуманиста, опиравшегося на народные массы в борьбе против фанатизма и средневекового варварства. И потому в главных своих чертах образ короля Франции, созданный писателем, оставался вполне историчным. Его Генрих во многом показан реалистически правдиво, как человек XVI столетия, наделенный характерными чертами своего класса и своей эпохи.

Концепции истории Г. Манна можно было бы поставить в упрек — как это не раз делалось в советской критике — что он не изобразил народные массы в качестве основной движущей силы истории. Действительно, в дилогии не только не изображаются народные движения, но и сами люди из народа в ней — лишь эпизодические фигуры. Но вряд ли основные конфликты той или иной эпохи можно отображать, только ставя в центре произведения народные массы. Важно, что герой Г. Манна является «народным королем» в том смысле, что источник его силы — связь с народом. Конечно, сама идея возвеличения гуманиста в дилогии несет на себе отпечаток прежней авторской концепции ведущей роли интеллектуальной элиты в общественном развитии, — народ в романах о Генрихе добивается благосостояния, славы и могущества только тогда, когда его ведут светлые головы, подобные Генриху IV; плохо, когда он попадает под власть обскурантов вроде Гизов и Филиппа II Испанского. Но в таком понимании роли народных масс отразились и наблюдения писателя над ходом новейшей немецкой истории: немецкое народное движение, руководимое революционерами, было разбито в 1918–1923 годах, и широкие массы оказались обманутыми демагогом Гитлером. Г. Манн твердо верил, что это лишь временное помрачение народного сознания, и свою веру вложил в образ Генриха IV, которому удается вырвать народ из-под власти мракобесов и повести по пути прогресса. Корни некоторых действительных противоречий исторической концепции Г. Манна в дилогии, изредка в ней проступающих, следует искать в другом. Научное представление об истории как о борьбе классов, имеющих определенные экономические и политические интересы, доминирующее в дилогии, порой оттесняется абстрактно-идеалистической трактовкой истории, как борьбы сил Добра и Зла, Разума и Глупости, воплощенных в отдельных личностях. Именно такая концепция и лежит в основе исторических романов большинства немецких писателей-эмигрантов, буржуазных либералов по своим общественным позициям. Г. Манн — революционный демократ — сумел в основном преодолеть эту буржуазно-либеральную ограниченность.