Учитель Истории

В общей какофонии ночного хаоса как-то одиноко и сиротливо прозвучало еще два выстрела. Это заставит их хоть не намного, но умерить прыть. Я тоже вооружен. Когда преследователи обнаружили разбитое окно, я был уже внутри.

Пустая спальня: застеленная кровать, трюмо с зеркалом, шкафчик. Нужно скорее бежать отсюда! Но не сразу и не бездумно наутёк. Сейчас они полезут внутрь, и тогда я их…

Но первой внутрь полетела граната — я едва успел выскочить в коридор. Бабахнуло так, что зазвенело в ушах, врезался в противоположную стенку коридора и машинально приложил руки к голове: не идет ли кровь? Но кровь была только от стекольных порезов. Следом за гранатой в оконный проем просунулось дуло автомата. Несколько коротких очередей, приглушенных, словно через вату (последствия взрыва) — и тишина. Я так и остался стоять, недвижимый, безмолвный, и, что самое главное — невредимый. Стоял и понимал, что надо уходить. Если меня отрежут через входную дверь, наступит окончательная финита ля комедия. Но шок от взрыва и потрясение от всего увиденного и пережитого за эти несколько часов не давали мне сдвинуться с места. И я не шевелился. Я не боец, не солдат. Я даже в армии не служил! Чего вы от меня хотите? Чтобы я дрался? Я не умею, не приучен. И не имею ни малейшего желания, чтобы меня заставляли. Сам же напросился…

А вдруг они просто уйдут? Тогда я отсижусь здесь до утра, а там… А там будь, что будет. Я не хочу, не могу идти наружу. Нечего стыдиться простого животного желания выжить, чтобы продолжить свой род. Нет позора в том, чтобы отступить перед превосходящим противником. Нет трусости, если ты… Стоп, а это еще что такое?

Глаза. Прямо на меня смотрели человеческие глаза. В упор. Я непроизвольно дернулся в сторону, перенеся вес с одной ноги на другую, и под подошвой ботинка тотчас что-то громко захрустело. Это каким же истуканом надо было стоять, чтобы до сих пор сохранять полнейшую тишину? Черт, черт, черт! Глаза, проклятые глаза! Всего лишь отражение в повернутом ко мне полубоком трильяжном зеркале, сам хозяин глаз находится сейчас в соседней комнате, за стеной. И он точно не враг мне, а просто жилец, который, как и многие, пережидает бедовую ночь. Не враг.

А вот снаружи заметно оживились.

Кто-то запыхтел, зашевелился.

Кто-то лез в окно!

«Бах!»

Расстояние — пять шагов. Руки трясутся, как у наркомана после суточной ломки, но оружие — не травмат. Промазать сложно, если знаешь, как целиться. Боец в маске грузно вывалился обратно на улицу, глухим «Ох!» известив о встрече своего тела с землей. Нет, не зря я в тир ходил, не зря.

Снова показалось дуло «Калашникова»…

Не дожидаясь, окончания слепой «артподготовки», ломанулся в соседнюю комнату. Как бы ни торопился я покинуть разгромленное жилище, оставлять ее обитателей на расправу разъяренным бандитам… Нет, я, конечно, трус, но не настолько.

Лишь бы только сами жильцы меня не зашибли с перепугу.

— Уходим все, живо! — выпалил я, перекрикивая грохот автоматных очередей, и не глядя бросился к двери, ведущей в лоджию. — У вас сквозная квартира! Как это прекрасно! Ну же, идем, пока нас не окружили!

Обернулся — посреди комнаты стоят двое детей. Мальчик и девочка. Держатся за ручки, глазенки большие, перепуганные. Дети, значит. Вы что, издеваетесь?!

— Нам одеться? — доверительно спросил мальчик. — Тут холодно.

Выстрелы как раз смолкли.

— Нет, — отрезал я, пихая все еще дымящийся револьвер в карман и подхватывая его на руки. — Тут недалеко, так добежим.

Мы вылезли через противоположное окно на улицу и пустились наутек. Дети бежали, в чем были: домашняя одежда, тапочки. И рядом я такой, в полной зимней экипировке. Дикое зрелище, должно быть.

К счастью, вдогонку нам никто не стрелял.

Ребятишек я в итоге отвел в больничный подвал к Еремицкому. Пришлось заложить небольшой вираж, чтобы выйти к поликлинике со стороны пустыря. По пути нам повстречалась раненая женщина и потерявший очки полуослепший пенсионер — их мы тоже взяли с собой.

На месте Лев первым делом сообщил мне, что Дмитрий Семенович из «рейда» так и не вернулся: враги наших врагов вышли как раз с той стороны, откуда он должен был подбираться к громобоям, и пожилой хирург ничего не успел предпринять. А ведь на его месте вполне мог бы оказаться я, если бы карта легла чуть иначе. Снова повезло.

Машина с погруженными в нее наркотиками и медицинским оборудованием уехала в неизвестном направлении.

Глава XXXVIII: Другой берег

В подвале все также сыро и темно. Даже, наверное, еще сырее и темнее, чем было раньше. Воздух мутный, какой-то размыленный. С потолка капает скопившийся конденсат. Батарейки в фонариках одна за другой садятся, лампы гаснут. Люди жмутся друг к другу, словно пингвины в буран, греются общим теплом. Откуда-то удалось раздобыть автомобильный аккумулятор: водитель «скорой» Иван, пошаманив над ним, смог наладить в «детской» каморке постоянное освещение. Тусклое-тусклое. Но и оно было лучше, чем совсем ничего.