Учитель истории

— О чем ты с Мнихом болтаешь? Сколько ты ему должен? Говори! — наконец всерьез накинулась она на брата.

— Ничего я ему не должен, — огрызался недовольно Бозурко.

— Как «не должен»? Ты хочешь нас снова в кабалу загнать, скрытый долг накапливаешь, в зависимость загоняешь?!

— Ничего я не должен, — отпирался Бозурко, и видя гнев сестры, бросил. — Не выдашь, скажу… Я Мниха тайно с младшими братьями Лекапинами свел.

— Что?! — воскликнула Ана.

Эта информация сильно поразила ее; Мних явно что-то замышляет. Хотела Ана поделиться опасениями со своим якобы другом и покровителем Константином VII и его женой, тоже теперь якобы подругой — Еленой Лекапин, да сдержалась: первый — слабовольный человек, и не мужчина в понятии Аны; а Елена погрязла в сплетнях, и зачем Ане эти интриги Византийского двора, ведь молчание — это золото. И вообще, ей не до этого — каждый вечер ее приглашают на обед в чей-либо зажиточный дом, и она ходит к тем, кого рекомендует Елена Лекапин. И еще ипподром, скачки, театр, благотворительные вечера и посещение больниц, школ. Ее авторитет и популярность растут, от поклонников нет прохода.

Наконец, день торжественного церемониала. Посмотреть на знаменитую красавицу пришло столько народа, что к дворцовой площади не подойти, не пробраться.

Ровно в полдень появилась грациозно-изящная царственно величественная Ана Аланская-Аргунская. Площадь взорвалась в восторге. И хотя это величие, эти слава и любовь народа ей теперь были по душе и она уже иного не представляла, тем не менее, эта церемония ее утомила, и она мечтала, когда же все это кончится и можно будет расслабиться наедине.

К счастью, время идет, все проходит, все меняется. Вроде по заслугам стала Ана влиятельнейшей особой империи, а в душе радости нет, одна суета. И с непонятным страхом, даже с содроганием ждет она день свадьбы. А ее нареченный, уже немолодой Христофор, совсем как юноша, голову от любви и счастья потерял, всюду за Аной следует, не дождется, когда же настанет день свадьбы, и в знак своего преклонения дарит невесте дорогое ожерелье.

Вездесущий Мних и об этом узнал, подсказал — по этикету положено тем же ответить.

— И чтобы Ваша светлость не мучилась в поисках подходящего, да и пусть это будет мой свадебный подарок Вам — вот дорогое колье, достойное царской особы.

— Вы и так для меня многое сделали, спасибо, — отказалась Ана, не нравится ей взгляд Мниха в последнее время — совсем он осунулся, аж помрачнел. — Я поищу у ювелиров.

— Хм, ищи… чужая невеста, — вслед ядовитый тон доктора.

Несколько дней объезжала Ана всех знаменитых ювелиров Константинополя, ничего подходящего найти не может, словно сговорились — твердят одно:

— К сожалению, в данный момент подходящего ничего нет.

А Бозурко уже гораздо лучше сестры понял хитросплетения Константинополя.

— Что ты зря бегаешь, — подсказал он. — Все эти ювелиры и ростовщики единоверцы Мниха, под его началом. Так что прими его подарок, а сэкономленные деньги отдай мне.

— Ты становишься как Зембрия Мних, — отругала брата Ана, продолжила поиски, и ей повезло, прямо на дом доставили ей изумительное колье в дорогой коробочке из слоновой кости.

Деньги за колье уплачены немалые, и Ана запрятала коробочку под подушку. В этот день у нее званый обед, потом театр.

Вернувшись поздно, хотела глянуть, что она назавтра подарит жениху, а коробочки нет.

— Это я ее надежно припрятал, — за спиной голос евнуха Стефана. — Что-то пропадать у нас кое-что стало, просто напасть.

Последнее кольнуло Ану, не хочет она признать, что ее братец, видимо, шалит.

На следующий день она едет во дворец. Лишь в последний момент евнух принес ей ценную коробочку: вскрыл футляр, продемонстрировал содержимое и, быстро прикрывая:

— Нельзя долго смотреть и трогать, подарок жениху — сглаз будет и беда в семейной жизни, — по-отечески суеверно наставляет Стефан, и еще не один раз это он повторил. И напоследок. — Даже не открывайте. Пусть жених сам откроет и сам при Вас наденет — тогда будете в счастье долго жить.

Ана более чем суеверна, так и поступила. Вот только Христофор несговорчив, просит, чтобы Ана самолично колье на его толстую морщинистую шею приладила. И пока она этим занимается, Христофор непристойничает, норовит озорничать руками.

Внешне Ана улыбается, даже пытается кокетничать, вынося эти нравы дворца, а внутри все кипит, все противится: не люб, ой как не люб ей этот развращенный царь. И наверное, от этого при каждой встрече с женихом она себя плохо чувствует, а на сей раз совсем стало не по себе. И последующую ночь она провела то в ознобе, то в жару, так что утром еле встала; в тот день ей надо было навестить больницу с благотворительной миссией.

Как обычно, ее преследуют поклонники. С ней уже свита подхалимов и охранники. Вошла она в больницу, а ей все хуже и хуже, хоть самой впору лечиться, и тут вокруг нее началось шептание, непонятное волнение.

— Кто умер? — послышалось в толпе.

— Ее жених — царь Христофор.

У Аны подкосились ноги, она потеряла сознание.

* * *