Учитель Истории (СИ)

— В таком случае нам стоит поторопиться, — я только сейчас сообразил, что арбалет, который я все это время старательно тащил с собой, разряжен, и снова взвел тетиву. — Здесь у нас, конечно, больше шансов, чем снаружи, но… Короче, как повезет.

Увы, было бы верхом наивности надеяться, что громобои все поголовно боятся темноты, страдают клаустрофобией или испытывают суеверный ужас перед какой-нибудь неизвестной нам местной легендой. Как ни велики были размеры случайно встретившейся нам земной червоточины, ей было очень далеко до пресловутой Мамонтовой пещеры в США, протяженность которой составляла почти шестьсот километров, или трехсоткилометровой мексиканской Сак-Актун, большая часть которой, правда, была затоплена водой, но и оставшихся площадей более чем хватало для игры в «прятки». Крупнейшие из младовских рудников имели протяженность не более километра (скорее всего, даже меньше), а в глубину уходили и вовсем метров на двадцать-тридцать. Если среди громобоев есть хоть один диггер-любитель, нас отыщут быстрее, чем я успею вспомнить, хотя бы три художественных произведения, где фигурируют пещеры. Так, проверим… «Том Сойер» Марка Твена, «Одиссея» Гомера, «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна…

— Я что-то слышала, — Яна замерла, как вкопанная, рассеянный луч света уперся в узкое отверстие бокового прохода, располагавшееся на высоте полуметра от пола.

— Погаси, погаси! — отчаянно зашипел я, выключая собственный фонарик.

Секунда — и мы оказались в полнейшей мгле. Ни отблеска, ни искорки. Я поднес руку к самому лицу, но так и не смог различить хоть каких-нибудь деталей, пока случайно не ударил сам себя по носу. Было больно. Видимо, таким и был мир до начала времен: темным и холодным. Непроглядным. Мир, в котором бесполезны глаза.

Зато очень полезен слух.

Сначала до моих ушей донеслось невнятное шебуршание: так в деревенском доме за стенкой скребутся мыши. При здешней акустике звук должен идти далеко… Но скоро к скрежету прибавилось пыхтение, как будто кто-то волочил по земле непосильную ношу. А затем — человеческие голоса.

— Давай шустрее, жирный.

— Сам ты жирный! Тут стенки узкие.

— Это не стенки узкие, это ты жирный. И тише. Не блажи, как блаженный.

— Я тихо, я не самоубийца. Мой локоть! Сраный «шкуродер»!

— Да тихо же!

— Все, прости. Я молчок.

Я сделал шаг в сторону Яны и на ощупь взял ее за руку.

— Идем.

Но она не двинулась с места.

— Они в «шкуродере».

— И что? — я был настроен по-кутузовски, то есть, на решительное отступление.

— Пока они там, они ничего нам не сделают.

В ее словах была определенная правда.

— И что же ты же ты предлагаешь? Пристрелить их из арбалета, пока они ползут по этой дырке? Извини, я не умею убивать людей.

Но тут мне на ум пришла другая мысль. Заложить проход камнями! А что, тут их полно, «завались» в самом прямом смысле этого слова. Тяжеленные. Пусть попробуют выпихнуть их обратно на вытянутых руках, когда из всей опоры только скользкие отполированные телами ползунов стены «шкуродера»!

— Ну-ка, посвети мне…

Сказано — сделано. Вручив Яне арбалет, я наспех затолкал в жерло прохода несколько находившихся поблизости крупных валунов. Настороженный шепот сменился удивленным, а следом затем и вовсе перешел в возмущенные крики. Видимо, ребята поняли, в какой заднице только что очутились. Минутное дело, а, как минимум, двое врагов теперь отрезаны от своей банды! Маленькая, но победа!

… которая чуть не превратилась в былинное поражение.

— Кто-то идет, Филипп! Вон там свет!

— Блин… Валим, скорее!

Мы побежали, уже совершенно не беспокоясь о сохранности ног: тут бы голову сберечь. Трудно было понять, преследуют нас или нет. Увиденный Яной свет больше не появлялся, однако нас это не останавливало. Пещера все не кончалась, и я уже начал думать, что мы движемся по кругу, и скоро снова окажемся у выхода. Пространство как будто опрокинулось. Я уже не мог с полной уверенностью сказать, где находится верх, а где низ, и есть ли между ними хоть какая-нибудь разница. Мы шли практически вслепую, каждые несколько метров на секунду включая фонарь, чтобы рассчитать следующие несколько метров пути. И так далее, и так бесчисленное число раз. Время застыло, секунды тянулись, как жевательная резинка. Казалось, мы блуждаем уже целый час, но часы говорили, что на самом деле вчетверо меньше. А отсутствие погони пугало еще больше, чем крики «Стоять!» за спиной и лязг ружейных затворов.

— Ай! — Яна коротко вскрикнула, затем я услышал мягкий звук удара человеческого тела о холодные камни.

— Что с тобой? — пучок света вырвал из темноты скорчившуюся человеческую фигуру. — Оступилась?

— Ага… Я, кажется, лоб расшибла.

— А ноги? — я хотел помочь ей подняться, но девочка громко вскрикнула, едва я прикоснулся к ней. — Ладно, подожди…

Кровь в висках застучала, как барабан. Неужели перелом?

— Больно… Я не могу наступить… Не могу идти!

Действительно, идти она больше не могла. Я сел рядом на корточки, погладил ее по голове.

— Тише, Яночка. Не бойся. Мы никуда дальше и не пойдем. Мы уже пришли. Сейчас…

И поднялся на ноги.

— Куда ты? Не бросай меня…