Учитель из Юрюзани

Глафира Петровна взглянула в большие глаза девушки, наполненные слезами, и взяла бумажную фигурку.

— Опять Свистунов? — устало, с досадой спросила она.

— Кто же больше?! Конечно, ваш знаменитый Свистунов!.. Уроков не учит… — Лидия Марковна всхлипнула совсем по-детски. — Уроков не учит и еще… еще оскорбляет… передразнивает! Не пойду я больше в ваш класс заниматься, хоть убейте — не пойду!

Все, кто находился в учительской, столпились возле учительницы биологии и принялись ее успокаивать.

— Выпейте воды, Лидия Марковна, — протянул ей стакан с водой заведующий учебной частью школы Степан Григорьевич Одинцов, мужчина с седеющими висками, маленькими, тоже седоватыми усиками и в круглых роговых очках, сквозь которые виднелись усталые, с покрасневшими веками, внимательные глаза. — Успокойтесь и расскажите, что же все-таки произошло в шестом «Б»?

Учительствуя всего первый год, Лидия Марковна, очень мягкая и застенчивая по натуре, никак не могла заставить себя быть строгой с детьми даже тогда, когда такая строгость была просто необходима. Еще не привыкнув держать себя в классе, девушка во время уроков часто и беспричинно краснела и смущалась. Вдобавок ко всему Лидия Марковна, как, впрочем, и все люди, была не лишена некоторых недостатков, и самым ужасным из них она считала дурную привычку часто, без надобности употреблять слово «значит». Зная за собой такую слабость, Лидия Марковна все время старалась мысленно следить за своей речью, и это ей удавалось. Речь ее была вполне грамотной и свободной от так называемых слов-паразитов. Но стоило только ей расстроиться, разволноваться, как проклятое «значит» так и сыпалось с ее языка.

В этот день, объяснив на уроке ботаники в шестом «Б» новый материал, Лидия Марковна вызвала к доске ученика Свистунова. Урока Свистунов не знал. Впрочем это давно перестало быть новостью для класса. Лидия Марковна, вздохнув, расстроенно сказала:

— Ну, что же это, Свистунов? Значит, опять не приготовил урока. Опять, значит, пробегал на улице? Я вынуждена поставить тебе двойку.

В то время, когда учительница наклонилась над столом, листая классный журнал, Свистунов быстро прикрепил к таблице с образцами растений бумажного чортика и раскачал его, как маятник. Бумажная фигурка задергала руками и ногами.

Засунув руки в карманы, Свистунов прошагал к парте с таким победоносным видом, словно он только что получил самую высшую оценку, дерзко и вызывающе бросив на ходу:

— Ставьте, значит! Можете, значит, и «единицу» поставить! Не заплачу!

В первое мгновение Лидия Марковна растерялась. Ошеломленно замигав глазами, она взглянула на класс, как бы спрашивая: «Что же это такое?»

И в это время в коридоре прозвенел звонок. Схватив дрожащей рукой классный журнал, Лидия Марковна повернулась к доске, чтобы взять таблицу, и тут увидела чортика. Покачиваясь взад и вперед, он дергал руками и нотами, точно подразнивая ее. Это было уж слишком!

Скомкав бумажную фигурку, Лидия Марковна выбежала из класса… Когда Лидия Марковна кончила рассказ, в учительской громко и возмущенно заговорили все сразу.

— Безобразие! — громче всех возмущался учитель географии Стебницкий, худощавый человек с желтым, лихорадочным лицом. — Чего мы только не делали с этим Свистуновым и — никакого толку! Занимаемся всего месяц, а его уже к директору несколько раз вызывали, и мать вызывали в школу два раза…

— Как странно, что в одной семье могут быть такие разные дети, — задумчиво тронув пенсне, проговорила учительница истории Надежда Федоровна. — В пятом «А» учится сестра этого Свистунова, Леночка, — такая умная, послушная девочка… отличница. А ее родной братец — хулиган и лентяй! Просто не верится.

— Нянчимся мы с ним много. Вот что! — угрюмо пробасил учитель черчения Феофанов, полный, грузный мужчина в гимнастерке. — Да, нянчимся и возимся!

— А что же вы предлагаете, Аполлинарий Мефодиевич? — спросил завуч.

— Выгнать давно пора этого разгильдяя — вот что! Исключить — и весь разговор!

— Как вы легко произносите это слово, Аполлинарий Мефодиевич! — неодобрительно взглянув на учителя черчения, сказала Глафира Петровна. — Исключить Свистунова из школы, конечно, не трудно, да разве этого от нас, педагогов, требуют партия и правительство. Нам высокое доверие оказали — строителей коммунизма воспитывать. Ведь мы же на практике закон о всеобуче осуществляем, у нас каждый ребенок должен быть на счету. А вы — «исключить»!

— Ну, и возитесь на здоровье с этим «ребенком», — неохотно отозвался учитель черчения и тут же насмешливо добавил: — Насколько мне известно, Глафира Петровна, вы к этому ребенку все педагогические приемы и методы применяли. Весь, так сказать, арсенал педагогической теории и практики. И что же? Дали ваши усилия хоть какой-нибудь результат?

— Пока нет, как видите, но я надежды не теряю.

— Глафира Петровна, — заговорил завуч. — Я человек в вашей школе новый, работаю всего месяц, а вы учительствуете здесь давно. Скажите, неужели ничего нельзя сделать с этим мальчиком? Ведь были же подобные случаи в вашей практике?