Учитель из Юрюзани

— Вот и наш дом, — сказал юноша, жестом указывая на белое трехэтажное здание с балконами и большими светлыми окнами. — Очень прошу вас, Глафира Петровна, сделаете свое дело — заходите к нам. Мама будет очень рада. Зайдете, а?

— Постараюсь, Вася, постараюсь…

— Ну, смотрите же… я не прощаюсь, — юноша помахал рукой и скрылся в первом подъезде.

Глафира Петровна поднялась на третий этаж и, прислонившись к стене лестничной площадки, схватилась рукой за грудь. Сердце бешено и неистово колотилось и, казалось, готово было выпрыгнуть наружу. «Эх, старость — не радость», — подумала учительница, но детские голоса отвлекли ее от этих мыслей.

Дверь в тридцать седьмую квартиру была открыта, и голоса доносились оттуда. Глафира Петровна вышла в полутемный коридор и через верх стеклянной двери, ведшей в комнату и тоже полураскрытой, увидела занимательную картину. Стулья и табуретки в комнате были сдвинуты в одно место и, очевидно, изображали собою школьные парты. За двумя такими стульями-партами примостились на полу две крохотные девочки в одинаковых пестрых сарафанчиках и до того неотличимо похожие друг на друга, что становилось ясно с первого взгляда, что это близнецы; на третьем стуле, неестественно вытаращив голубые глаза, сидела большая кукла с облупленным носом, а перед всей этой почтенной аудиторией ходила взад и вперед сестра Сергея Свистунова Леночка, маленькая девочка с льняными косичками, и, подражая интонациям самой Глафиры Петровны, строго говорила:

— Дети, вы должны учиться хорошо. Это — ваша святая обязанность.

Крайняя девочка подняла руку и, поднявшись с пола, спросила:

— Глафира Петровна, а что такое «святая»?

— «Святая»? — Леночка наморщила лобик и задумалась. — Ну, это такое слово, его еще попы выдумали.

— Глафира Петровна, — выглянула из-за стула вторая крохотная девочка-близнец. — А… а кто такие «попы»?

— Катенька, когда задаешь вопрос учительнице, нужно, во-первых, поднять руку и, во-вторых, встать, — строго сказала Леночка.

— Я… я забыла.

Настоящая Глафира Петровна стояла в коридоре, закусив губу и с трудом удерживая смех.

— К вам можно? — спросила она, раскрывая дверь пошире.

Близнецы вскочили и во все глаза уставились на вошедшую, а лицо Леночки залилось ярким румянцем.

— Проходите, Глафира Петровна, — опомнилась, наконец, она и пододвинула стул. — Садитесь, пожалуйста. Мама ушла за хлебом, Она сейчас придет.

— А где Сережа?

— Сережа в кино.

— Значит, вы одни дома хозяйничаете? Молодцы! Что же вы сейчас делали?

Близнецы хором, как по команде сказали:

— Мы играли.

— Как же вы играли?

— В школу.

— Кто же у вас был учительницей Глафирой Петровной? А?.. — улыбаясь, спросила Глафира Петровна.

Леночка густо покраснела и сделала близнецам какой-то знак, но те, ничего не поняв, указали на нее пальцами и опять, как по команде, хором воскликнули:

— Она!

— Милая моя девочка, я же все слышала, — засмеялась Глафира Петровна, обнимая Леночку за плечи и притягивая к себе.

В это время в дверях показалась сама хозяйка, Матрена Ильинична Свистунова. Увидев учительницу, она опустила на пол сумку с продуктами и упавшим голосом сказала:

— Глафира Петровна… здравствуйте. Опять мой сорванец чего-нибудь натворил?.. — Выслушав рассказ учительницы об утреннем происшествии, Матрена Ильинична грозно сдвинула брови и застучала по столу: — Ну, погоди ж ты, мерзавец! Я т-тебе покажу! Лопнуло мое терпение! Пусть придет только — попробует ремня!

— Что вы! Что вы! — Глафира Петровна даже привстала со стула. — Бить детей ни в коем случае нельзя! Эх, Матрена Ильинична, как же вы это так?! Ведь вы таким путем его только озлобите против себя.

— Глафира Петровна, голубушка! — плачущим голосом выкрикнула женщина. — Что же делать, коли он русских слов не понимает?! И в кого он только уродился. Остальные-то ведь дети, дочурки мои, воды не замутят сроду!

— Успокойтесь, Матрена Ильинична, успокойтесь.

— Всем я довольна, — продолжала причитать женщина. — Всем довольна. После того как Тимоша, муж мой, на фронте погиб, завод какую мне помощь оказал! Вот недавно квартиру дали в новом доме. Всем я довольна, если бы не Сережа, наказание мое! Вы думаете, он в школе только такой? А дома? Ведь это — чистый бес! Каждый день жди от него чего-нибудь. Вчера во второй квартире стекло выбил мячом, а сегодня с дружком своим Витькой чего удумали? Ниже нас инженер живет, мамаша ихняя, старушка, очень кошек любит. Так они изловили любимого старушкиного кота, привязали к моему зонтику и спустили со второго этажа. «Это, говорят, у нас парашют»! Тьфу! — женщина энергично плюнула.

— Скажите, Матрена Ильинична, — спросила Глафира Петровна, — вы не знаете, что любит ваш Сережа, о чем мечтает, например?

— О чем мечтает? А кто ж его знает, о чем он мечтает, постреленок? Скрытный он у меня, а в голову-то к нему не залезешь.

Матрена Ильинична устало махнула рукой.

— А книги читать он любит?