Учитель из Меджибожа

Высоко в небе показалась «рама» — так солдаты называли воздушного немецкого разведчика, который кружил над широкой степью, словно коршун, выслеживая добычу.

Лейтенант задрал голову, в сердцах выругался. Приказал всем распластаться на земле, не маячить — хорошо знал, что после такого визита можно ожидать любых неприятностей.

Когда «рама» скрылась, отряд мгновенно поднялся и поспешил к балке. Солдаты упали как подкошенные на траву и тут же уснули. По всей видимости, разведчик ничего не заметил, и можно спокойно передохнуть.

Однако не успел он выставить дозорных, сбросить потрепанные, запыленные сапоги, чтобы дать отдых ногам, как со стороны дороги донесся шум грузовиков. Лейтенант выбрался на кромку балки и в густых облаках пыли увидел приближавшуюся колонну.

Приникнув к земле, смотрел на дорогу, ожидая, что там, на перекрестке, машины свернут в сторону и солдаты смогут продолжать свой отдых. Но не тут то было: машины остановились. С них спрыгнули солдаты с автоматами и ручными пулеметами. Растянувшись в длинную цепь, полукругом двинулись к балке.

Мгновенно лейтенант соскользнул вниз и, оглянув спавших бойцов, крикнул:

— Подъем! Немцы приближаются! К бою!

Все сразу вскочили на ноги, схватились за оружие и выползли вслед за ним на кромку своего убежища.

Фашисты приближались неторопливо, чтобы застать русских врасплох. Видимо, были уверены в своей победе. Но лейтенант, подойдя ближе, скомандовал: «Огонь!» Дружно застрочили пулеметы и автоматы. Немцы не ожидали, что их встретят пальбой, и попятились назад, оставляя убитых и раненых. Бойцы стремительно ринулись вперед, забросали гранатами гитлеровских солдат, уцелевших вынудили повернуть.

То, что несколько десятков немецких карателей усеяли своими трупами степь, воодушевило измученных бойцов. Непонятно, откуда у них взялись силы! Бросились к огромным крытым брезентом грузовикам, открыли огонь. И только нескольким фашистам удалось включить моторы и уехать.

Вдохновленный этим неожиданным боем и одержанной победой, лейтенант остановился посреди дороги. Осмотрел побоище, горящие вражеские машины, закрыл руками лицо и, чтобы солдаты не увидели, вытер слезы радости, набежавшие ему на глаза. Никак не мог себе представить, откуда у него и у его солдат взялись силы, чтобы разгромить карателей.

Они стояли поодаль от горящих вражеских машин, освещенные огромными языками пламени. Тут и там рвались баки с горючим, боеприпасы. Все ринулись к убитым, чтобы пополнить запас вооружения. Сокрушались, что не осталось целых машин, — может, нашли бы там что-нибудь съестное. Голод терзал их по-прежнему.

Когда все стихло и только дымили скелеты грузовиков, лейтенант приказал быстрее двинуться дальше, уйти глубже в степь. Остались живые свидетели этого стремительного удара. Убежавшие немцы наверняка вызовут новую часть, чтобы перехватить бродячий отряд. Надо во что бы то ни стало уйти от места боя, запутать следы, раствориться в этом безумном степном безмолвии. Скорее, скорее к Дону!

По первому приказу, воодушевленные успехом, все опустились в крутую балку и ускоренным шагом двинулись дальше, присматриваясь и прислушиваясь к безмолвной покуда степи. Но как ни спешили, как ни петляли, стараясь замести следы, новая группа карателей все же настигла отряд.

Это было на исходе дня; постепенно надвигались сумерки. Снова, как и в первый раз, появилась «рама». Она кружила над степью низко, прямо над головами отступающих. Скрыться некуда. Видно было как на ладони. Не спасли балки, куда ныряли и прятались бойцы.

К ним донесся грохот грузовиков. Теперь их было куда больше, нежели в первый раз. Машины остановились недалеко от оврага, с них спрыгнула на землю целая толпа солдат, вооруженных до зубов. Они сгрузили легкие пушки и минометы. Открыли сильный огонь. Над головой неистово свистели и выли осколки снарядов и мин. Немцы не отважились подойти ближе, но упорно поливали бешеным огнем обессилевших бойцов. Другие машины пошли наперерез отступающим.

Бойцы заняли круговую оборону, открыли ответный огонь из добытых пулеметов и нескольких минометов. Каждый отлично понимал, что теперь осталось одно — продержаться до темноты. Тогда можно будет попытаться ускользнуть, выбраться из новой западни. Сейчас подняться во весь рост, как в первый раз, и броситься на врага с гранатами было безумием. И осталось только одно — стоять не дрогнув, не допустить врага к извилистой балке, где отряд занял оборону и отбивался, как только мог.

Несколько раз цепь приближалась к балке, уже видны были озлобленные и искаженные лица карателей. Но каждый раз они откатывались с бешеными воплями назад, оставляя десятки трупов.

Таяли силы и в отряде. Скатывались с гребня балки отважные воины, отстреливаясь до последних патронов. Казалось, не устоять больше! Не хватало сил. Но бой шел не на жизнь, а на смерть, и бойцы чудом выстояли до темноты.