Учитель из Меджибожа

Тем временем Ганс выписался из госпиталя, расстался с костылем и вернулся в форкоманду, опять стал шофером у самого шефа, обер-лейтенанта Эмиля Шмутце. В свободную и удобную минуту рассказывал шефу об Эрнсте, хвалил: «Какой он хороший и преданный человек для рейха, этот фольксдойче Эрнст». И тот прислушивался к его словам. Принимал все за чистую монету. Кончилось тем, что Эрнста назначили к нему переводчиком.

Уже забыл, сколько времени прошло с тех пор, как он попал в этот необычный полевой госпиталь. Должно быть, целая вечность. Постепенно стал выходить, напялив на Себя помятую, не первой свежести куртку Ганса и пилотку, снятую с головы немецкого солдата. Подпоясывался ремнем, на пряжке которого было выбито «Готт мит унс».

Увидел бы его в этой необычной форме какой-нибудь большой начальник! Досталось бы ему! Но он не военный и не штатский: состоял при форкоманде, сколоченной из нестроевых немцев и русских военнопленных. Последние выполняли самые грязные работы — день и ночь ремонтировали дороги и мосты, сколачивали гробы. Для этого дела нынешнее облачение Эрнста Грушко было в самый раз.

Раны затянулись, и он постепенно стал трудиться, больше всего переводил для обера различные бумаги, зарабатывая кусок хлеба и миску супу.

Частенько выходил на дорогу с лопатой и, стоя на обочине, с горечью и болью смотрел, как движутся на восток немецкие колонны. Форму свою он носил с каким-то отвращением и брезгливостью. Но спасибо и на этом. Хоть не будут каждый раз приставать патрульные.

Бесконечные колонны вражеских войск тянулись к линии фронта, все дальше и дальше, и сердце обливалось кровью. Если бы придумать такой секретный аппарат — направил бы его на танки, на самолеты, машины врага, и те остановились бы или разлетелись вдребезги! Забрался бы в яр и оттуда посылал бы на врага свои незаметные лучи и сжигал, сжигал, уничтожал эту страшную фашистскую технику. Мечты, мечты…

Чувствуя свое бессилие, он мучился, страдал, может быть, больше, чем тогда, когда валялся в госпитале, находясь между жизнью и смертью. В нем кипела жажда мести. Но он был потрясен своей слабостью и невозможностью совершить что-либо полезное.

Еще больше страдал, когда видел огромные агитмашины, на которых висели плакаты, карикатуры, объявления на русском и немецком языках. В них говорилось, что Москва и Ленинград пали и что непобедимые армии фюрера вот-вот дойдут до Волги, разгромят Сталинград и наступит конец Красной Армии, Советской власти!..

Все эти фальшивки наводили страх и тоску. Ему хотелось крикнуть во весь голос, что это наглая ложь! Он частенько слушает по рации советское радио. Москва и Ленинград стоят, как неприступные крепости, и никогда не падут! На Волге фашистские орды найдут свой бесславный конец, найдут свою погибель, могилу, позор! В этом он не сомневался. Да, он бессилен здесь, во вражеском окружении, не может остановить эти колонны солдат, технику, движущуюся на восток. Но как только немного войдет в доверие и придет в себя, он расскажет советским людям, а возможно, и некоторым немцам, всю правду об этой ужасной войне, раскроет им глаза, чтоб не падали духом. Вопреки временным неудачам на фронтах, несмотря на отступления и тяжелые потери враг скоро будет остановлен и разбит наголову.

Пусть он отдаст за это жизнь, но зато не будет сидеть здесь сложа руки. В тяжелейших условиях, находясь среди волков, он не завоет по-волчьи. А начнет воевать иным оружием, станет помогать своему фронту чем только сможет.

ВРАЖЕСКАЯ МАШИНА ВЫШЛА ИЗ СТРОЯ

Нашему пленнику в самом деле повезло. Видимо, он был заговорен от смерти!

Тяжкая судьба нежданно-негаданно свела его с Гансом Айнардом, и это оказалось лучшим вознаграждением за все муки и страдания. Это было для него подлинным чудом!

Новый знакомый частенько ограждал его от многих опасностей. Когда Илья попадал в какую-нибудь историю, немец немедленно приходил на выручку, и все кончалось благополучно.

Как-никак, Ганс личный шофер самого начальника форкоманды и к его слову многие прислушиваются.

Прошли на восток все воинские части. Где-то совсем в хвосте потянулась и небольшая форкоманда обер-лейтенанта Эмиля Шмутце. За ней плелись выздоравливающие — они были здесь как бельмо на глазу. А совсем ослабевших пленных, которые уже вообще не нужны, бросали на произвол судьбы. Во время этих переездов Ганс следил, чтобы не оставили его друга, Эрнста. Ему нужна помощь в пути, так как он еще не совсем восстановил свои силы.