Учитель моей дочери

Мне тут же становится холодно. Удивительно, но я все ещё в вертикальном положении. Пошатываясь на каблуках и хватаясь за качающиеся парты, я на ощупь нахожу выход. А дальше — бегу.

Подворачивая ноги, хватаясь за перила. Больше никогда сюда не приду, забуду как жуткое видение, кошмарный сон… Как любимые трюфели, тягучую карамель, миндаль, посыпанный шоколадом, которые ни в коем случае нельзя есть, если ты сидишь на диете.

* * *

Все последующие дни дочку в школу я завожу, забежав в холл на тридцать секунд. И, быстро сорвав с неё верхнюю одежду, отправляю в класс, стараясь не оглядываться по сторонам. Опустив голову и с интересом рассматривая бетонный пол. К чёрту, буду делать вид, что мне всё это приснилось. Заигралась. Напридумывала небылиц и сама же в них поверила.

Теперь только спортивный костюм, кеды и небрежный хвостик. Никакой помады и каблуков, никаких учителей и флирта с неизвестными.

Сволочная память подбрасывает то одно воспоминание, то другое: запретный мужской запах, непривычная, ранее неизведанная твердость чужих рук, настойчивость безымянных губ и пальцев. Скользящий у меня во рту язык незнакомца, наполняющий своим вкусом, пьянящий до потери сознания. Сшибающий с ног острыми чувствами, какие бывают только в юности.

Всё видится так, будто случилось только что. Это дико возмущает и возбуждает одновременно. Учитель схватил меня, словно я просила об этом. Как если бы умоляла, изнывая от желания. Дала прочесть свои пошлые мысли. Позволила ворваться в самую глубину.

Хотя... Всё же просила. Взглядом, выражением лица... Смотрела на него одуревшей от влечения дикой течной кошкой. Вот и получила. В следующий раз подумаю, прежде чем давать повод мужчине.

Так проходит один день, второй, третий. Ничего не происходит. Никто не пытается выяснить со мной отношения, вызвать на разговор или объясниться, и постепенно боевой настрой сменяется тоскливым любопытством.

Меня захлëстывает волной дикой неуверенности в себе. А что если тот поцелуй оказался ему не по вкусу? Или вовсе был неприятен? Вдруг у меня пахло изо рта, и мои губы на ощупь оказались слишком слюнявыми?

Помнится в университете, когда мне едва исполнилось семнадцать, на посвящении меня поцеловал понравившийся парень. Это было ужасно. Его губы напоминали елозящие по моему рту влажные салфетки.

Что если учителю тоже не понравилось со мной? Усмехнувшись, качаю головой. И поэтому он не ходит на работу? Глупость какая-то. Может, он заболел, попал под машину, уволился, в конце концов. На секунду становится страшно. А что если и вправду написал заявление? И где теперь его искать? Да зачем мне, на хрен, его искать-то?

Я даже имени его не знаю. Могу узнать, но не хочу и не буду.

В очередной раз провожая дочку в коридор, ведущий к классам, я воровато озираюсь. Но его нигде нет. И это замечательно. Просто отлично.

Из-за сцены в классе я до сих пор сгораю со стыда. И безусловно покроюсь пятнами, если снова встречусь с ним глазами. Я ведь целовала его в ответ!? Целовала! Била, царапалась и ласкала губами, словно потаскуха, на которой клеймо негде ставить.

Очень стыдно.

А если мы столкнëмся в холле, мне нужно с ним здороваться? Мотнув головой, закрываю глаза. Безумие. Мы ведь незнакомы. Кто приветствует посторонних людей? Вон физрук в синей кепке проходит мимо меня каждый день сотню раз, и меня совсем не волнует, кто из нас должен здороваться первым.

А тут какая-то дикая неловкость. Ведь по правилам приличия родители с учителями всегда здороваются первыми. И в этом случае половые признаки значения не имеют. А как же быть с учителями, едва не поимевшими тебя прямо в классе?

Складывая спортивную форму дочери в мешок и подавая ей, я слышу разговор гардеробщицы и вахтерши, обсуждающих отсутствие некоторых педагогов.

— Так работать опять некому. Половина на курсах.

— Ага, а вторая — болеет.

Не знаю почему, но для себя я решаю, что и его отправили повышать квалификацию. И это меня отчего-то очень сильно успокаивает. В конце концов, пройдёт время, всё уляжется и успокоится, и мы оба забудем это недоразумение. Ну бывает же такое, что два человека как-то не так друг друга поняли.

Но чем больше проходит времени, тем чаще я оглядываюсь, выискивая серый брючный костюм. Как будто… скучаю. Как можно скучать по тому, кого даже не знаешь?

Бред сумасшедшего.

Я просто странным образом тоскую по тем ощущениям, когда мы смотрели друг на друга. По остроте, которую получила, окунувшись в эту порочность. А теперь её нет... И я как будто немножечко хандрю.

* * *

Так проходит две недели и мой спортивный костюм летит обратно в шкаф, а вместе с ним и резинка для небрежного хвоста, потому что я непроизвольно начинаю ждать ЕГО. Причëсываться, красить губы, снова надевать узкие джинсы и тонкие рубашки, юбки, платья и блузки вместо безразмерных спортивных кофт.

И в один из последующих понедельников это случается.

Я чувствую его спиной, как будто кто-то провел тонким перышком по позвоночнику. Слышу знакомый голос, и хочется зажмуриться от удовольствия.