Удача

Гарсиа налил себе вина, а Знахарь, вздохнув, подумал – ни хрена-то ты не знаешь, дорогой сеньор. Может, американские братки и устроили поминки по загнувшемуся в Бутырке Знахарю, да только не все. Кому надо – знают, что он жив и здоров, но молчат об этом, чтобы не беспокоить общество. Умерла – так умерла, как говорится. Но братки – это полбеды. А целая беда – это Игроки. Они точно знают, что Знахарь и теперь живее всех живых. Они знают, что он, скорее всего, шарится где-то с латиносами, потому что деться ему больше некуда. И если они просто решили плюнуть на одноглазого авантюриста и забыть о нем – слава Богу! А если нет? Если они помнят о Знахаре и считают, что он, например, слишком много знает? Если они считают его опасным, потому что он – свидетель некоторых дел Игроков? Что тогда? А тогда лучше попасть в грязные лапы Стилета, чем к Игрокам на их стерильный стол.

Знахарь открыл еще одну бутылку пива и, поерзав, уселся поудобнее. Эти старинные дубовые кресла были, конечно, красивы, спору нет, но сидеть в них было примерно как на скамье подсудимых, только с подлокотниками.

Гарсиа поднес к губам бокал, сделал небольшой глоток и сказал:

–  Я бы не хотел заострять внимание на том неприятном положении, в котором оказался Майкл, но из любой ситуации можно извлечь выгоду. Мы – деловые люди, и я хочу поговорить именно о делах.

Он посмотрел на Знахаря и продолжил:

– Наша организация занимается поставками кокаина по всему миру. Ближайший рынок – Соединенные Штаты – охвачен полностью и расширить на нем возможности сбыта уже невозможно. Установилось некое равновесие между нашими усилиями и противостоящей нам работой ФБР, поэтому мы имеем надежный постоянный сбыт, но не более того. Примерно та же картина наблюдается по всему остальному миру – в Азии, Европе и на отдельных островах.

Складно излагает, собака, – подумал Знахарь, который уже понял, к чему клонит дон Хуан Гарсиа. А тот, увлеченный изложением новых перспективных планов, продолжал:

– Но есть одно место, которое давно привлекает моих коллег, однако никто из них до сегодняшнего дня не осмеливался подумать об этом всерьез. Это место – Россия.

Гарсиа умолк и внимательно посмотрел на Знахаря, желая увидеть, какую реакцию вызовет эта революционная идея. Но Знахарь, уже готовый к такому повороту, только сдержанно кивнул, как бы говоря – продолжайте, продолжайте, я вас внимательно слушаю.

Гарсиа раскурил погасшую сигару и, испытывая некоторое раздражение, потому что рассчитывал по меньшей мере на явный интерес, сказал:

– Да, именно Россия. Я знаю, что у вас принято с гордостью говорить о том, что Россия – одна шестая часть суши. И, между прочим, говоря – Россия, я имею в виду и Украину, и Беларуссию. Остальными республиками можно пренебречь.

– А вы неплохо знакомы с тем, что происходит на другой стороне Земли, – улыбнулся Знахарь, – честно говоря, я думал, что ваши интересы ограничиваются Карибским бассейном, сигарами и крокодилами.

Все рассмеялись, и дон Хуан Гарсиа одобрительно кивнул:

–  Я ценю хорошую шутку. Однако вернемся к основной теме.

Он постучал вилкой по бокалу, и официант вынес на террасу большую карту Советского Союза, висевшую на подставке. Поставив ее рядом с Гарсиа, он удалился, и Знахарю опять показалось, что официант просто растворился в воздухе.

– Исходя из того, что мне известно о нашем уважаемом госте, я придерживаюсь мнения, что он, потеряв связи с российской организацией, вряд ли теперь займется землепашеством или разведением овец.

Знахарь засмеялся и сказал:

–  Я тоже ценю хорошую шутку!

Он приподнял свой бокал с пивом, Гарсиа отсалютовал ему фужером с вином, и они выпили.

Знахарь еще несколько минут назад обратил внимание на то, что, как только разговор перешел в область конкретных дел, Альвец и Кончита заткнулись и сидели тихо, как мышки. Разве что дышали, а так – их вроде бы здесь и не было.

Из этого следовало, что Гарсиа принимает Знахаря за равного, а эти двое – просто статисты. Во всяком случае, слова им никто не давал, а сами они, похоже, знали свое место. Где-то там, вдалеке от этой старинной каменной террасы, окруженной колоннадой, они могли вести себя так, как считали нужным, но не здесь.

Ну что же, подумал Знахарь, раз нам тут показали, к какому рангу причисляют нашу скромную персону, мы это запомним и закрепим. Кончиту – к ноге, а Альвеца… Альвеца – тоже.

– Россия, Майкл, Россия. … Я не думаю, что вы до такой степени любите свою страну, чтобы отказаться от моего предложения из патриотических соображений. У таких, как мы, – Гарсиа многозначительно посмотрел на Знахаря, – нет родины. Есть какой-то родной уголок, где мы родились и выросли, есть воспоминания детства, есть родители, если они еще живы… Но родины, за которую можно было бы пойти воевать с оружием в руках, нет ни у вас, ни у меня.

Знахарь кивнул.

Гарсиа с удовлетворением подумал о том, что его слова попали Знахарю куда надо, и он не может не согласиться с ними, но на самом деле Знахарь думал о другом.