Удача

Антинаркотическая пропаганда банальна, но банальность, как правило, является совершенной правдой. Солнце греет – банальность. Жизнь прекрасна – банальность. Кокаин – белая смерть. Тоже банальность. И тоже правда. Совершенно прямая и простая, как палка от швабры.

Гарсиа продавал смерть.

Самое смешное в этом было то, что эта смерть была вовсе не приятна. Если бы он торговал снадобьем, которое отправляло бы людей на тот свет под парусами неслыханного наслаждения, в этом можно было бы найти хоть какой-то, пусть сомнительный, но резон. Однако всем известно, что смерть наркомана мучительна и страшна.

И она совсем не добровольна, потому что сознание законченного кокаиниста или героинщика уже не принадлежит ему. С того момента, как он во второй, именно во второй раз пришел к толкачу, он пропал. И теперь его душа принадлежит какому-нибудь дону, который даже не знает о его существовании, хотя и получает от него те самые зернышки, которые его колумбийская курочка клюет от заката до рассвета и наоборот.

Знахарь посмотрел на Гарсиа, который с подчеркнуто безразличным видом любовался далекими вершинами Скалистых Гор, и, побарабанив по столу пальцами, сказал:

–  Я согласен.

Гарсиа повернулся к нему и ответил:

– Другого ответа я и не ждал.

Он щелкнул пальцами, и из-за колонны вышел все тот же официант, который на этот раз держал в белых, как снег, перчатках, пыльную, покрытую паутиной бутылку. На его лице читалось такое почтение, будто это была урна с прахом великого Монтесумы, вождя ацтеков и героя многочисленных легенд и мифов.

Официант медленно обошел стол, дав возможность каждому рассмотреть бутылку. Знахарь тоже посмотрел на выцветшую этикетку, но там все было по-французски, и единственным словом, которое он смог опознать, было «коньяк».

Завершив торжественный обход стола, официант осторожно откупорил ее и налил по чуть-чуть в широкие низкие бокалы, до того стоявшие в сторонке.

Гарсиа взял свой бокал, поднес его к лицу и, закрыв глаза, вдохнул запах старого коньяка. Потом он взглянул на Знахаря, улыбнулся и сказал:

– Держу пари, вы не угадаете, сколько этому коньяку лет и вообще откуда он взялся.

Знахарь развел руками и ответил:

– После такого предисловия я не посмею произнести ни слова.

Гарсиа посмотрел на свой бокал, в котором колыхалась маслянистая темная жидкость, и сказал:

– Пятого мая тысяча восемьсот двадцать первого года на острове Святой Елены скончался Наполеон Бонапарт. Один из моих далеких предков присутствовал при этом. Я не буду рассказывать о том, что можно найти в любом учебнике, скажу только, что мой пращур прихватил из буфета отставного императора ящик коньяка. Эта бутылка – оттуда.

– Коньяк Наполеона? – поразился Знахарь.

– Совершенно верно, – кивнул Гарсиа, – этой бутылке…

Он нахмурился, подняв глаза к небу, но Знахарь опередил его:

– Сто восемьдесят два года.

Гарсиа тяжело вздохнул и с притворной грустью сказал:

– Старею… Меня начинают обгонять.

– Что вы, уважаемый дон Хуан, – возмутился Знахарь, – как можно! Способность к быстрому счету сама по себе ничего не значит. Гораздо важнее стратегический дар, а у вас он развит в превосходной степени. Иначе вы не были бы императором.

Гарсиа взглянул на Знахаря, усмехнулся и сказал:

– Да, пожалуй… Главное – не закончить, как Наполеон.

– Вы правы, – согласился Знахарь. – За что выпьем?

– За успех нашего дела.

Бокалы с коньяком, украденным из буфета Наполеона, поднялись над столом, и настала торжественная тишина. Затем все стали причмокивать, кивать и многозначительно поднимать брови. Знахарь, хотя и не обнаружил в наполеоновском коньяке ничего особенного, не отставал от остальных по части сдержанного восторга, однако украдкой косился в сторону серебряного тазика, в котором оставалось еще несколько бутылок пива.

Наконец, торжественное дегустирование было завершено, и Знахарь, закурив «Малборо», сказал:

–  Я бы хотел ознакомиться с планом действий. Гарсиа взглянул на него и ответил:

– А никакого плана нет.

– То есть как? – удивился Знахарь. – А как же вы в таком случае рассчитываете расширить сферу влияния в сторону России?

– Это предстоит сделать вам, дорогой Майкл, – ласково сказал Гарсиа, но в его голосе прозвучал почти что приказ.

Он помолчал и продолжил:

– Вы лучше меня знаете свою страну, вам известны особенности российского криминалитета, а ведь без его поддержки, как вы сами понимаете, у нас ничего не выйдет, вы знакомы с принципами управления продажными политиками и бюрократами, вы знаете, что делать в ситуациях с русской полицией… В общем, вы русский, вам и карты в руки.

Знахарь откинулся на твердую спинку кресла и посмотрел в небо.

Над ним, в головокружительной синей вышине медленно ползла серебряная черточка, и за ней оставалась тонкая ватная полоска инверсионного следа.

А ведь там холодно, подумал вдруг Знахарь, градусов пятьдесят, наверное…

Он опустил глаза и, задумчиво вертя в пальцах сигарету, сказал:

– Значит, мне предстоит разработать весь план. Это интересно… Но и очень ответственно, не правда ли, дон Хуан?

И он посмотрел на Гарсиа.

* * *