Удача близнецов

Кавалли начертал знаки призыва, вкладывая в них силу. По правилам положено было устроить жертвенный дар, но сейчас он этого делать не стал. Закончив круг, он взял обычную оловянную ложку и простую кружку на кухне, вышел из траттории на площадь. Солнце еще не зашло, но стояло довольно низко, так что надо было спешить, пока день не закончился. Зачарованные люди на площади спали, оглашая всё вокруг диким храпом и хрюканьем, и паладин незамеченным дошел до колодца, поднял ведро и набрал в кружку воды. С клумбы возле траттории наскреб ложкой земли, вошел в зал и приступил к самому ритуалу призыва. Насыпал земли на один из знаков:

– Этой землей, из которой прорастает здесь всё, призываю тебя, фея, живущая среди этих холмов, та, что приходила сюда после полудня в день минувший.

Затем налил на другой знак воды:

– Этой водой, дарующей жизнь всему здесь, призываю тебя, фея, живущая среди этих холмов, та, которую люди изгнали отсюда после полудня в день минувший. Приди на мой зов, фея, наложившая чары на тех, кто живет на этой земле и пьет эту воду, на тех, кто изгнал тебя, на тех, кто обидел тебя.

Почувствовал, как дрогнула Завеса. Фея услышала призыв, но придет ли – зависело от того, насколько она заинтересуется призывом.

– Заклинаю тебя Равновесием, что было нарушено, Равновесием, что должно быть восстановлено, Равновесием, что должно быть соблюдено. Призываю тебя силой Сияющей, Той, что защищает людей, какими бы они ни были.

Завеса раскрылась, линии круга засветились серебристым сиянием, и в нем появилась невысокая стройная женщина, очень худенькая, в искрящихся легких одеждах и с призрачными стрекозиными крыльями за спиной. Ее длинные волосы бледно-золотистого цвета струились до самых пяток, а огромные глаза горели зеленью и синевой. Сильфа, высшая фейри, обитательница анконских холмов и лесов, из фейского народа, в давние времена почитавшегося местными жителями.

Ее голос оказался глубоким, пронизывающим до костей, хотя и был негромким:

– Ты звал меня, служитель Сияющей, Страж Границ и Пределов. Звал, не зная имени, не устроив дара. Ты думаешь, я послушаю тебя?

Кавалли молчал. Вместо него отозвался священник:

– Он звал тебя для нас. Мы просим тебя смилостивиться и отведать нашего угощения, светлая фея. Наш дар тебе – этот стол.

Фея посмотрела на него, ее огромные глаза сощурились:

– Служитель Искусного, обитатель этого места… ты был наказан мною, как и все здесь, наказан справедливо, а теперь предлагаешь дар и просишь милости?

– Да, прошу, светлая фея. Отведай нашего угощения, окажи милость.

– Ты думаешь, я сниму за это чары? – рассмеялась фейри, и ее крылья мелко задрожали, просыпая радужную легкую пыльцу. – Наивный. Ах, люди… какие вы глупые. Сначала, слепые от жадности, гоните, потом зовете. Или мои чары уже научили вас любви к ближним?

– Я всего лишь прошу тебя отведать нашего угощения, светлая фея, – священник поклонился ей, как в здешних краях принято кланяться знатным дамам. – Садись за стол, вкуси даров, мы готовили их для тебя.

От приглашения, высказанного трижды подряд, мало какой фейри способен отказаться. Другой вопрос, захочет ли эта фея снять чары…

Она махнула рукой, вышла из круга и села за стол, на скамью, застеленную узорчатым покрывалом, которое Луиджина нашла в задних комнатах среди вещей трактирщика. Втянула маленькими ноздрями запах свежих вафель и молока с медом, тут же зачерпнула изящной ручкой целую горсть ризотто и с неожиданным проворством сунула ее в рот.

– Вку-усно, – глаза фейри разгорелись, как сине-зеленые звезды. – Хороший дар, щедрый дар!

Уничтожив большую миску ризотто, фея припала к кувшину с молоком и медом, заедая его вафлями с апельсиновым вареньем и рассыпчатым печеньем-крумери. Очень быстро на столе осталась только пустая посуда, а сытая и довольная фея откинулась на спинку скамейки, поглаживая узкими ладошками округлившийся животик.

– Порадовали. Что же вы не порадовали так меня в день минувший? – уставилась она на священника.

Вместо посвященного Лорано ответил паладин:

– Селяне провинились перед тобой, но ты уже довольно наказала их за жадность. А посвященный Искусного, хоть и один из них, пострадал незаслуженно. Ты наслала чары на всё село, не разбирая, кто виноват, кто нет. Равновесие нарушилось в другую сторону. Ты ведь чувствуешь это, сильфа.

Фея икнула, из ее рта вылетела полупрозрачная бабочка и растаяла под потолком. Утерев губы пальчиками, фея сказала:

– Ах, ну ведь я же была очень, очень обижена. Мне не хотелось разбираться, кто из них виноват, кто нет. Когда я прежде приходила к этим смертным, они угощали меня, как и других, и угощали щедро. Что же помешало им это сделать теперь? Вот я и наказала их.

– И они сполна заплатили за твою обиду, сильфа, – твердо сказал паладин. – Теперь же ты получила щедрый дар и хорошее угощение. Сними чары, восстанови Равновесие. Люди слабы, и твои чары их медленно убивают. Если селяне умрут под твоими чарами, Равновесие снова нарушится, и ты будешь виновна перед людьми, ты попадешь в обязательства перед ними.