Удача близнецов

– Это так, – кивнул мэтр Роблес. – Но это дорого. И не очень надежно. Была история во время последней войны с Алевендой, когда в обоз прокрались диверсанты и попортили весь провиант массовым «разочарованием». А я вот придумал, как мясо хранить без всякой магии… Надо сделать такой вот паштет. Или тушенку. А потом положить в жестяные банки, залить жиром и запаять. Ведь мэтр Пастель открыл, что болезнетворные споры могут и гниение вызывать, и брожение… И оттого припасы часто портятся. А если припас плотно закрыть, чтоб никакие споры туда не проникли – то он будет храниться долго. Жир вообще издавна для хранения колбас, например, используют. Варенье, опять же – там сахар от спор защищает. И соленья – а там соль. В маринадах – соль и уксус… Но всё равно плесень бывает и на вареньях, и на соленьях с маринадами, а жир горкнет. Значит, посудины плохо закрываются. Вот я и ищу способы, как бы так заделывать банки, чтоб в них тушенка не портилась. И как только найду – сразу патент, и королю представлю. И контракт на армейские и флотские нужды! И разбогатею!

Сеньор Роблес начал говорить громче, размахивать руками и вообще вошел в раж. Видно было, что и впрямь одержим этой идеей.

Жиенна осторожно спросила:

– Получается, что вы пока не нашли такого способа?

– Ну… способ заделывать банки нашел, но тушенка в них всё равно как-то портится. Не пойму, что я делаю не так, потому как по всем расчетам должно получаться! – загрустил Роблес. – Кармилла готовит тушенку по разным рецептам. Я ее в банки складываю, запаиваю. Ставлю на галерее, под солнцем… ну, чтоб проверить – выдерживают ли. И через неделю-другую почти у всех крышки вздуваются – то есть гнилостные процессы идти начинают. А у которых не вздуваются – те Кармилла всё равно мне пробовать не дает. Открываю, она только глянет – и говорит: «ни за грош под камень пойдешь». Это у нее значит – несъедобно оно, отрава натуральная.

Словно в подтверждение его слов, Кармилла покивала.

– Я и солить пробовал – так заванивается… Что-то, видать, делаю неправильно. Но я своего добьюсь!!! – снова разгорячился Роблес, налил себе самогона и залпом выпил. – Я сначала ведь хотел особым способом мясо обрабатывать. Один гном как-то мне рассказал, что у них машина есть, которая искусственные молнии создает. А молнии им нужны чтоб големов собирать и кобольдов в них удерживать как-то в подчинении. И сказал – мол, один раз из баловства его ученик тушку земляной собачки в эту машину бросил, так ее там молниями хорошо прожарило – неделю мясо не портилось. Я и подумал – надо попробовать мясо молниями обрабатывать. Шпиль у меня на крыше видели? Вот я к нему проволоку прицепил, в лаборатории на стол лист жести положил и проволоку другим концом к нему. И стал грозы ждать. Как только тучи собрались, я навалил на стол тушу баранью свежую… Молния ударила, мясо задергалось, словно живое, аж жутко сделалось… Но почему-то не особо прожарилось, черт его знает почему. Может, одной молнии мало. Кармилла сказала, что с утра вторая гроза будет, я тушу на столе оставил… Да только утром ее кто-то умыкнул. Как ни искал – не нашел вора. И алькальду жаловался – а он, зараза, только посмеялся.

Роблес долил себе еще самогона, выхлебал всю кружку и всхлипнул:

– А потом буря была, шпиль погнулся, проволока лопнула. А когда я Симона – это сторож мой – послал туда поправить, под ним ступеньки лестницы провалились, еле ему потом ногу Кармилла залечила. Так больше молниями и не пробовал. Да и то – невыгодно это. От грозы зависеть, от магии или машин гномьих – нет. Надо другой способ искать, подешевле. И я его найду! Пусть даже десять лет искать буду! Найду и докажу этим козлам и козам из Патентного Бюро, что я не какой-то там шарлатан!!!

Он еще выпил и заплакал. Кармилла встала, подошла к нему и принялась поглаживать по плечам и голове, что-то шептать. Близнецы поняли, что пора уходить – хозяину усадьбы уже явно не до них.

Они встали, поблагодарили за вкусный обед и откланялись. Роблес даже не обратил внимания, продолжил всхлипывать и бурчать в кружку свои жалобы и рассуждения. Кармилла же помахала им рукой, но тоже ничего не сказала.

Вышли во двор. Там кто-то – видимо, упомянутый Роблесом сторож – положил их коням по охапке сена, которые те уж дожевывали. Бласко поблагодарил в пространство (сторожа нигде не было видно), отвязал своего мерина и забрался в седло. Жиенна тоже села на коня, и они покинули усадьбу. И только спустившись вниз, на дорогу, Жиенна, похлопав себя по животу, сказала грустно:

– А ведь еще у бабушки обедать… Слушай, давай-ка поскачем до Роблесовых камнечленов, ты моего Лютика держи в поводу, а я рядом побегу. А потом оттуда до бабушкиных знаков ты побежишь.

Бласко кивнул:

– Да уж. Если мы так будем жрать и дальше, мой паладинский ремень на мне точно не сойдется… Ну, поскакали.