Удача близнецов

Молились они долго, по всем правилам молитвенных бдений, практикуемых паладинами и инквизиторками. Бласко не очень-то любил духовные практики и старался по возможности избегать их, кроме тех, что были обязательными к исполнению. Но сейчас он подошел к этому со всей серьезностью, и выполнял не просто обычное молитвенное бдение, а полное храмовничье, о котором совсем недавно, перед самым отпуском, рассказал младшим паладинам наставник Теодоро, сам бывший храмовник. Пояснил, что это, конечно, для не-храмовников необязательно, но перед важным делом очень желательно. И Бласко решил, что хуже не будет уж точно, если он исполнит полное храмовничье бдение. Конечно, на сон останется очень немного времени, но он чувствовал, что лучше недоспать, но помолиться как следует, чем выспаться, а потом… Что «потом», он не мог бы сейчас сказать, но предчувствие было нехорошим. Паладин даже пожалел, что все-таки настоял на своем, а не рассказал бабушке обо всех выводах и подозрениях.

Утром встали пораньше, хоть, конечно, после ночного бдения и очень хотелось спать. Бласко, чтобы взбодриться, даже побежал окунуться в озеро. Когда выскочил во двор в одних нижних панталонах, обнаружил, что так рано встал не только он. Дядя и конюх уже готовили Гнедка к важному делу, проверяли подковы и упряжь, уже стояла и двуколка для бабушки, в которую запрягали смирного толстенького пони.

Пока Бласко освежался, Жиенна подошла к дяде поговорить о снаряжении, и когда паладин вернулся одеваться к завтраку, бабушка ему принесла и высокие яловые сапоги с отворотами, и кожаные наручи, и даже простеганную войлочную шапочку. Шапочку, конечно, паладин надевать пока не стал, но сложил и спрятал в карман. Жиенне же приготовили полный колчан хороших стрел, лук в чехле и снаряжение кузины Стансы – кожаные наручи с тиснением, кожаную же жилетку на шнуровке и особые перчатки для стрельбы из лука.

Сразу после завтрака все и выехали – Бласко на Гнедке, дядя Эрнандо на здоровом мерине, помеси салабрийского тяжеловоза и верховой дельпонтийской лошади, бабушка в двуколке и Жиенна на мерине Бласко (бедняга Лютик всё еще прихрамывал), а за ними на телеге – экономка, управляющий и еще несколько слуг.

Когда доехали до Каса Роблес, то близнецы и бабушка с дядей поднялись к дому проведать мэтра Роблеса и Кармиллу. Алхимик выглядел совсем неплохо – Кармилла постаралась свести его синяки. Сторож Симон тоже вышел встретить гостей, опираясь на палку. Трое молодых поселян – те самые, кого Бенито и Ксавиер отправили охранять Роблесов – гостям обрадовались, а новостям еще больше, ведь теперь, когда Ибаньеза арестовали, они могли вернуться в Три Оврага и поучаствовать в таскании. Кармилла поблагодарила сеньору Людовику за подарки, но от предложения поехать в село на праздник отказалась. Мэтр Роблес тоже не проявил такого желания, а настаивать никто не стал.

Отъехав от Каса Роблес, бабушка сказала:

– Надо же, выходит, молодой Роблес заделал бастарда… Не в браке оба, так что ребенок может и наследником считаться. Ох, другие гидальгос будут недовольны! Мало того что поселянка, так еще и ведьма.

– Старому Роблесу, полагаю, на это наплевать, – хмыкнул дядя. – Он и сам-то... Не женился, потому что простую поселянку любил и с ней открыто жил. Если бы у них ребенок хоть один выжил, то объявил бы его наследником. А мнение остальных гидальгос, и даже дона Фонтеса, старый Роблес на одном месте вертел. По закону без разницы, от дворянки ли дети, или нет, если они признанные. А Кармилла – баба красивая, заботливая и Лопе, похоже, любит. Чего ж еще хотеть. Правда, ведьма… да ребенок, может, и не унаследует ведьмовство. И потом, она все-таки ведьма правильная, не то что Салисо, тьфу-тьфу-тьфу!!!

И дядя поплевал через плечо, заодно на всякий случай скрутил фигу и показал ею в ту сторону, где располагалась усадьба сеньоры Салисо.

Бабушка на это ничего не сказала, и Бласко с Жиенной предпочли тоже промолчать. Впрочем, с дядей они были полностью согласны.

В Трех Оврагах собралось уже много народу. Распорядители, выбранные из числа уважаемых поселян, рассаживали гостей на помостах. Сеньорам Гонзалез и Жиенне достались одни из лучших мест – на самом верху под полосатым тентом, рядом с другими сеньорами. Была там и сеньора Салисо со своими детьми. Пресловутые близнецы Салисо, Лаиза и Луиз, при ближайшем рассмотрении оказались некрасивыми худущими молодыми людьми лет около тридцати, с выдающимися салабрийскими носами, узкими длинными лицами, квадратными челюстями и оттопыренными нижними губами. Будучи представлены Жиенне и Бласко, они посмотрели на них с подозрением, завистью и спесью. Скользнув взглядом по экипировке Жиенны, Лаиза Салисо, сама снаряженная точно так же, сказала через губу:

– Собираешься попытать счастья в турнире? Ну-ну… Тебе здесь придется тяжко.

– Отчего бы и не попробовать? – включила свою безотказную улыбку Жиенна. – Дома я числюсь среди лучших лучниц Ковильяна.