Удача близнецов

– Самая богатая из гидальгос нашего домена, а всё ей мало, – вздохнула бабушка. – Ну и пес с нею. Давайте лучше поужинаем, чем боги послали. А завтра, когда будем ехать в Три Оврага, надо будет к Роблесу заглянуть. Подарю Кармилле шелковый платок и браслет. Хорошую ведьму одаривать почаще надо, а если она ребенка ждет – так вдвойне.

Тут и ужин принесли, на радость Жиенне – без мяса и рыбы. Лапша с творогом, яблочный рулет и овощная запеканка оказались очень вкусными, так что даже не успевший еще проголодаться Бласко попробовал всего понемногу.

В часовню пошли почти сразу после ужина. Бласко сказал дяде и бабушке, что они с Жиенной хотят помолиться как следует перед завтрашним предприятием, и бабушка ради такого даже выдала им пару толстых дорогих свечей из белого ароматного воска.

В Каса Гонзалез часовня была устроена в башенке двухэтажной пристройки. Войти туда можно было только со второго этажа этой пристройки, пройдя по длинному узкому коридору вдоль ряда комнаток. Сейчас в этих комнатах никто не жил, они стояли запертые. Как близнецам помнилось, раньше это были комнаты их кузена и кузин. Когда Бласко подошел к одной из дверей и посветил светошариком на дверной косяк возле ручки, усмехнулся, увидев процарапанную давным-давно надпись: «Макси – болван».

– Помнишь? Это Станса нацарапала, пока я Макси внизу отвлекал. Обиделась на него за то, что он ее кусок пирога за ужином съел, – сказал Бласко. Жиенна усмехнулась:

– Помню. Он тогда здорово бесился, каждого из нас подозревал. А дядя тогда всех наказал, мы навоз из конюшни все вместе выгребали… Странно, что надпись так и не затерли, разве что морилкой замазали.

– Видно, дядя решил, что Макси не лишне будет помнить, что не все его умным считают, – Бласко вздохнул. – Сколько лет прошло… Интересно, какие они все сейчас… Ладно, может, еще свидимся.

Он толкнул незапертую дверь в башню, и близнецы зашли внутрь, поднялись по лестнице на третий этаж башенки и оказались в часовне.

Это была маленькая круглая комнатка с узкими оконцами. Каменные стены оштукатурены и украшены повторяющимися синевато-серыми рисунками, сделанными забавным способом: головку капусты разрезали поперек, а потом макали в чернила и ставили на сырой штукатурке отпечатки, похожие на затейливые цветки. Пол покрывали чистые рогожные полосатые циновки, на восточной части стены были устроены пять неглубоких ниш, расположенных пятилистником-акантом – так в провинциях Салабрии, Ингарии, Аламо и Танардии обычно делали в храмах алтарную часть. В нишах стояли либо иконы, либо статуэтки. Единого канона в изображении Пятерых толком никогда не существовало. Разные мастера изображали богов по-разному, и никого это не удивляло – ведь боги могут принять облик какой пожелают, и то лишь исключительно для удобства человека, которому они являются. Многие, кто имел духовный опыт общения с богами, говорили, что даже и облик не важен – человек просто ощущает их присутствие и их силу. Бласко и Жиенна знали это не понаслышке, ведь у них уже был собственный мистический опыт.

В часовне Каса Гонзалез в нишах стояли маленькие раскрашенные глиняные статуэтки, очень старые, возможно, даже старше, чем нынешнее семейство Гонзалез. Они были очень условными, имели в общем-то одинаковые черты нарисованных лиц, только у Мастера и Судии были еще бороды и усы. Хранитель был изображен в виде белого единорога с позолоченным рогом. Дева в красной мантии держала в одной руке меч, а в другой – лилию, Мать в зеленых одеждах держала яблоко и чашу, Судия в черном был вооружен свитком и весами, а Мастер в синем – молотком и веретеном. Статуэтки содержали в порядке, старательно обметая с них пыль и подновляя, если требовалось, на них лак. Посередине, на сердцевине аканта, на бронзовой цепи висела лампада, и в ней мерцал крошечный огонек. Перед стеной с нишами стоял маленький алтарь из грубовато обтесанного известнякового блока, а у входа на полке – несколько глиняных подсвечников, коробочка с фитилями, закрытая плошка с благовониями, кацея и кувшинчик с маслом.

Жиенна проверила, много ли масла в лампаде, потом открыла коробочку с благовониями. Там оказался, конечно же, не настоящий олибанум, а смесь можжевеловой смолы, можжевеловых же опилок и самого дешевого олибанума, скатанная в шарики. Для такого благовония не требовались угли, эти шарики можно было просто положить в кацею и зажечь, что инквизиторка и сделала. Бласко поставил на алтарь две свечи и опустился на колени. Жиенна обошла часовню по кругу, неся перед собой кацею. Ароматный дым окутал близнецов и начал медленно подниматься вверх, под балки высокого потолка. Пройдя пять кругов, инквизиторка поставила кацею на алтарь и тоже преклонила колени.