Удача близнецов

Остальные парни, опомнившись от изумления, бросились паладину на подмогу, лупя чудовище дубинами, кольями и навахой. Эугено же, проскочив под уцелевшими щупальцами, схватил за воротник бесчувственного Хуана и поволок подальше.

Жиенна выпустила еще одну стрелу и протянула руку к колчану за следующей. Но там было пусто. И в этот миг божественная сила оставила ее. Девушка охнула, пошатнулась и упала бы, если б ее не подхватили с одной стороны дядя, а с другой – Луиз Салисо. Они усадили ее на скамейку, дядя забрал у нее лук, едва разжав оцепеневшие пальцы:

– Всё, всё. Похоже, вы с Бласко его уделали…

Жиенна моргнула, переходя на обычное, человеческое зрение. Посмотрела на поле. Там, дымясь, огромной бесформенной грудой лежали останки чудовища. Битва кончилась.

– Хвала Деве, – прошептала Жиенна, чувствуя, что сейчас свалится в обморок. – Бласко жив. Чудовище – нет… Хвала Деве!

И она сомлела, упав на бок, прямо на колени Луиза. Бабушка Людовика строго посмотрела на наследника Салисо, обхватившего Жиенну как пришлось:

– Руки-то не распускай.

Луиз поспешно убрал руки за спину. Дядя Эрнандо осторожно переложил Жиенну на скамейку, бабушка подсунула ей под голову свой свернутый платок. И сказала:

– Мамашка-то твоя где?

– Не знаю, – буркнул молодой человек. – Как по мне, так лучше б ей вообще пропасть с концами… Она у нас с Лаизой вот уже где сидит! – он показал на горло.

Сеньора Гонзалез и Эрнандо уставились на него в удивлении и недоумении:

– Что ж такое, родную матушку не уважаешь? – с легкой насмешкой наконец сказала Людовика.

Луиз тяжко вздохнул:

– Да за что же? С юных лет жизни нет. Одна радость была – трахаться с кем хочешь, так она и это запретила. Сначала велела без подарков никому не давать, а потом вообще стала указывать, кому давать, а кому нет… Гостей начала незнакомых приглашать – из других сел, даже из Сакраменто. И велела их ублажать. А мы недавно узнали, что она за это с тех гостей дорогие подарки брала. Как бы для нас благодарность за щедрость. Только мы с тех подарков еще ничего не видали, ни сантима потертого. Ничего, кроме мозолей на причинных местах и одышки от фейского корня. Надоело это нам. Даже сбежать было хотели, так матушка дозналась, от нас деньги попрятала, а конюху велела ни за что без ее разрешения нам коней не седлать. Верхнюю одежду и обувь нашу в кладовке на ключ заперла и сама выдавала. И Рубио Ибаньеза приставила к нам, чтоб мы только с ним везде ездили. Ну мы вчера вечером узнали, что Ибаньеза арестовали, так и решили – сегодня сбежим. Лаиза выиграет приз на турнире, лошадей наймем в Трех Оврагах и дадим деру.

Семейство Гонзалез эти откровения слушало, раскрыв рты. Жиенна, очнувшаяся почти сразу же, тоже слушала, только виду поначалу не подавала, стараясь понять, врет Луиз или нет.

– Ну, я и так догадывался, что матушка ваша – та еще змея подколодная, но чтоб вот так… – помотал головой дядя. – Чтоб вот так с родными детьми обращаться… Такое мне и в голову не пришло. Да не завираешь ли ты часом?

– Нет, дядя, – подала голос Жиенна. – Не врет. Я чувствую.

Она села, потерла виски:

– Сеньору Салисо поймать надо. Чудовище – ее рук дело… Ее и Ибаньеза.

Дядя аж плюнул:

– Вот же зараза!!!

А бабушка ничуть не удивилась:

– А я, между прочим, так и подозревала. Эрнандо, иди Арнао найди да и скажи ему. И еще скажи, пусть в Овиеду срочную почту отправит, надо инквизицию и паладинов вызвать.

Жиенна встала, сняла колчан, положила лук на скамейку:

– Наверное, уже и не надо так срочно… Мы и сами справились. Только теперь придется длиннющие докладные письма писать… Пойду гляну, что там на поле.

Она, пошатываясь, но с каждым шагом становясь бодрее, пошла вниз. Эрнандо кинулся за ней, придержал, чтобы помочь сойти по лесенке. Сеньора Людовика глянула на Луиза:

– А ты, пожалуй, тут посиди. Чую, домой пока тебе не стоит возвращаться, черти знают твою мамашу, что она еще удумать может.

Бласко, рубя чудовище, в какой-то миг понял: всё кончено. Силы, сотворившие и поддерживающие этого монстра, ослабли, и теперь над паладином нависала просто огромная куча мяса и костей, опирающаяся на иссеченные щупальца. Он ударил Гнедка пятками и рванул подальше, а гора мертвой плоти оседала на него. Успел выскочить в последний момент, когда гигантская туша с глухим стоном рухнула наконец на землю. Паладин развернулся, все еще сжимая меч, поднял клинок повыше и призвал очищение. Волна белого сияния прокатилась футов на сто и окончательно сняла все заклятия, выжгла всю ману и разрушила все связки сил чудовища. Монстр просел, испуская дикую вонь, и развалился на множество бесформенных кусков. А паладин свалился с коня наземь, потеряв сознание. Голову не разбил только благодаря войлочной шапочке под платком.

Соратники кинулись к нему, Эугено перевернул его на спину, первым делом пощупав пульс на шее.

– Живой, слава богам! – он быстро ощупал руки-ноги и ребра Бласко. – И целый. Наверное, просто утомился.

Бенито и Ксавиер прижали ко лбу сложенные пальцы в жесте благодарности богам.