Удача гения. От обслуги до пророка: как изобрели высокое искусство

Точка зрения, что искусство приходит откуда-то «оттуда» и завладевает мастером еще в детском саду – рудимент религиозного мышления. Действительно художник может многое делать на автомате, но это «бессознательное» владение техникой нарабатывается годами. Если «дар» входил бы в ДНК, ни один автор не менялся бы в течение жизни, а ученические работы отсутствовали бы как феномен. Некоторые художники всю жизнь не могут понять, что значит эта самобытность, которую настойчиво требуют от них в искусстве. Они просто делают то, что могут, при помощи того, что им дано.

Художник, может быть, и «ставит перед собой задачу» еще в юности, но по факту он гораздо чаще пользуется возможностями.

Как могли бы поговорить об этом конец XIX века и начало XXI.

«Мертвые листы»

Как и положено настоящему философу, Бернар-Анри написал мутную книгу на старофранцузском. Она называется «Les Feuilles Mortes», что значит «Мертвые Листья» (сам он переводил чуть иначе – «Мертвые Листы»). Ударные дискурсмонгеры гордятся знанием этого языка и возводят свою родословную к старофранцузским мыслителям, придумывая себе похожие имена.

Виктор Пелевин, «S. N. U. F. F.»

– Если Бернар-Анри такое и написал, – пробормотал пристыженный Дамилола, – то не для того, чтобы это кто-то читал.

Виктор Пелевин, «S. N. U. F. F.»

Люди с удовольствием платят за престиж, а одобрение или порицание выражают шаблонными конвенциональными фразами. Искусство их чаще развлекает, нежели развивает. Экономику, медицину и тарифы ЖКХ люди обсуждают совсем с другими чувствами, глядя на это, мы можем понять, насколько близко к сердцу на самом деле принимают они искусство.

И слава богу.

Чем меньше пристального внимания, тем больше вызова и красоты может позволить себе художник.

Лень, инерция и отрицательный отбор – важнейшие факторы возникновения общественно значимых явлений.

Кроме бытия нечему определять сознание.

Художников не надо жалеть, их достаточно не обижать.

Человек не обязан испытывать к шедеврам любовь. Он может как Алкивиад эту любовь вообще по жизни не испытывать.

Сегодня история искусства выглядит как эволюция от прекрасного к бездарному. На деле же это прежде всего история расширения сферы реципиентов и создателей. То, что мы видим сейчас, – результат выбора профессиональной элиты. И да, конечно, чем дальше в лес всеобщих прав и свобод, тем больше будет появляться произведений, глядя на которые Микеланджело смеялся бы, утирая слезы.

Интерес к живописи не дается свыше, он начинается с пустяка.

Автор благодарит за помощь в подготовке этой книги Костромской онкологический диспансер и лично Анну Унгурян, директора Музея В. А. Тропинина и московских художников его времени, Ольгу Журавлеву, библиотеку – культурный центр имени М. А. Волошина и лично его директора Сергея Куприянова, египтолога Виктора Солкина и директора Серпуховского историко-художественного музея Жанну Олейникову.

* * *