Удача игрока

Из тишины прозрачной создала
Укромную долину Мэвелин.
Луна по глади озера плыла,
Цветы на пышном дереве цвели.
Но злые вирмы, зависти полны,
Прогрызли основанье диких скал,
И вырвались они из глубины,
И жуткий грохот тишину прервал.
И Мэвелин, не в силах слез сдержать,
Смотрела, как губили красоту,
И стала Мизаена умолять,
Чтоб от долины он отвел беду.
Оставил горн свой Мизаен и взял
С собою молот, чтоб врагов сразить,
И молотом клыки он им сломал —
Бежали вирмы в темень во всю прыть.
Но по пятам гналась за ними месть.
Обрушил скалы вдруг один беглец,
Чтоб Мизаена в пух и прах разнесть, —
И сам злодей приблизил свой конец:
В пыль эти скалы Мизаен разбил
И пылью насмерть вирма задушил.
Ну а другой беглец исторг из пасти
Мертвящий дух, отраву из отрав.
Но Мизаен стал вирма рвать на части,
Буран страшенный на него наслав.
Заплакал вирм горючими слезами,
Потоком слез всю землю затопил.
Но Мизаен сковал ту воду льдами,
И супостат во льдах навек почил.
Последний вирм, что слыл непобедимым,
Огнем надумал небо опалить.
Но пылью, мертвым воздухом и льдиной
Смог Мизаен пожар остановить.
Скрутил поганца – тот уж еле дышит —
И в кузницу свою втащил скорей.
Его огнем разжег свой горн остывший
И выковал он солнце для людей.

Верхние Пределы Пасфальской долины, 13-е предлета

– Живей, маг! Будешь так плестись, и твои вши слезут и пойдут своим ходом! – весело издевался Грен над Узарой, хотя сам привалился к большому валуну.

– Никто за нами не гонится, – осадила я его. – А воздух здесь, вверху, тоньше, чем собака нищего!

Это было преувеличение, но меня тоже утомил постоянный нескончаемый подъем. Хорошо хоть дул ветерок, поскольку солнце пекло нещадно. Мимо порхнула бабочка, лениво махая крылышками такого же бледно-голубого цвета, как выбеленное небо над нашими головами.

Сорград, который немного опередил нас, сел на грубую траву, окаймлявшую узкий шрам тропы.

– Мы можем остановиться и поесть, прежде чем идти дальше.

Ранец Узары с глухим стуком ударился о землю.

– Далеко еще до следующей деревни? – спросил маг, тяжело дыша.

Сорград покачал головой.

– Больше деревень не будет. Это уже земли аниатиммов. Западные горцы больше, чем кто-либо, придерживаются старых обычаев.

– Но если тут нет деревень, то где живут эти западные горцы? Где мы найдем приют, коли на то пошло? – Я подняла голову, развязывая мешок с провизией, которую выпросила в последней деревне у кротких и коренастых женщин со светлыми волосами и глазами.

– Мы остановимся в следующем фессе – крепости, как вы бы его назвали, – ответил Грен с оттенком презрения. – Каждый путник имеет право просить огня, еды и укрытия.

– Которые щедро предоставляются, потому что все знают, что окажутся в том же самом положении, когда им доведется путешествовать, – добавил Сорград. – Это суровая земля, и сотрудничество – единственный способ выжить.

Он был прав. Голые камни, выступающие из-под тонкого слоя почвы с ее недолговечными цветами, казались такими яркими в сиянии солнца. Я бы не хотела задержаться здесь после Осеннего Равноденствия.

– А кто были те люди в долине?

– Жители низин. – Грен протянул руку, и я вложила в нее клин светло-желтого овечьего сыра и краюху грубого хлеба.

– Они выглядели как горцы, – наконец отдышавшись, сказал Узара.

– Некоторые аниатиммы женятся на девушках из низин, – объяснил Сорград, – но они теряют кровное родство со своими родичами.

Я задумчиво жевала хлеб – не самый лучший из тех, что я когда-либо пробовала, но по крайней мере он был воздушным от дрожжей и испечен в настоящей печи.

– Это важно? – Я выковыряла шелуху из зубов.

– Да, для западных горцев – несомненно. Когда мужчина оставляет горы, ему трудно вернуться. А если он женится на девушке из низин, то это почти невозможно. – Сорград отцепил от пояса мех для воды и сделал большой глоток.