Удача на двоих (СИ)

Но на самом деле речь должна была идти совсем не о прошлом Аллена Уолкера или его взгляде на мир, Бога и тайны бытия. Более того, Аллен редко думал над такими вопросами, а его мнения складывались просто сами собой. Его однажды спрашивали о чём-то, и он сразу знал, что относится к этому вопросу именно так. Словно где-то в глубине его сознания собран небольшой консилиум особых умников, которые вместе решают основные принципы мироздания и то, как Аллен их будет воспринимать. Во что он будет верить, а во что нет, грубо говоря, и как к чему относиться.

Так что получилось, что Аллен почти никогда не думал о религии, пожалуй, так же, как и она не думала о нём, но это тоже никому не нужная лирика.

Всё начиналось с бесконечности, а закончилось Алленовской непросвещённостью и стоическим нежеланием верить в навязанный образ Бога. Именно об этих двух совершенно не сочетаемых темах и аспектах восприятия мира и думал Аллен в этот душный, пыльный день, шагая прямо за Линком вдоль каменной, оборонительной стены, которой было «хрен знает, сколько лет» и которая длилась «хрен знает, сколько миль». А, впрочем, нет, кажется, его гид был настолько замечательным, что даже назвал Аллену полную продолжительность этой стены, а значит об этом знает кое-кто, помимо хрена и несчастный овощ поминать совсем не обязательно.

Они высадили где-то недалеко от Тибра, но им пришлось пересечь реку и отправиться в город для того, чтобы теперь уже почти полчаса идти вдоль стены и ожидать явления некоторого собора. (Аллену было почти стыдно, но он банально прослушал, когда Линк завёл речь о нём, и не запомнил даже названия, хотя был уверен, что это что-то известное).

Аллен плёлся на пол шага позади Линка, наблюдая за уходящим за горизонт солнцем, с облегчением понимая, что сегодня его никто допрашивать не будет, все мучения начнутся только завтра, а сегодня Линк должен был просто привести их в отведённые им покои, отчитаться о прибытии и всё. Оказывается, сделано это было отнюдь не для того, чтобы гости смогли отдохнуть, а для того, чтобы ни в коем случае не сорвать продуманное расписание, чтобы было время в запасе.

Аллен лениво отметил, что в таком случае всё в порядке, всё отлично складывается, и продолжил свой скучный путь, пытаясь не отвлекаться и не заглядываться на увиденные отсюда великолепные строения соборов или чего-то подобного.

Чувствовал себя невежей.

Идя здесь прямо за Линком, который сегодня воодушевленно блистал своими интеллектуальными познаниями, Аллен действительно ощущал себя снова не экзорцистом, человеком в принципе уважаемым и нужным, а каким-то грязным замученным сироткой, который не может понять в силу своего скудоумия всю важность этих слов, всё величие этого государства-города…

Кстати, о государстве-городе. Аллен, конечно, об этом уже слышал и, вроде бы, знал, но стоило увидеть своими глазами, и он вспомнил, что политические, торговые и военные отношения стран это сложно, а вот на тебе, такое чудо посреди мира произрастает и как-то существует. Правда он тут же сообразил, что, вообще-то, тоже почти без проблем шатается по свету, его везде принимают, а почему? Да потому что у него на форме та самая роза ветров.

И эта роза была ещё одним поводом смущаться своего невежества. Потому что многие, действительно многие люди, проходящие мимо, кланялись ему, улыбались, почтительно кивали… Причём, судя по всему, тот факт, что перед ними мальчик со шрамом на лице и седыми волосами, вызывал у них ещё больше уважения и почти восторг. Похоже, они считали это чем-то вроде особой метки, знака, свидетельства о том, что юный носитель этой чересчур известной розы прошёл через какие-то действительно страшные испытания и почти возведён некоторыми в ранг мученика.

Аллен испытывал шок, видя подобное отношение, пытался незаметно дёрнуть Линка и спросить, что это вообще значит, но тот словно его игнорировал.

Или отводил глаза и улыбался смятению мальчика.

Впрочем, Аллен тоже неплохо умел игнорировать всё вокруг и людей тоже, вот только он чувствовал себя совершенно неуютно, когда ему почти кланялись, а он с каменной миной проходил дальше, словно так и надо… «Я царь, а вы чернь» получалось какое-то. Так что Аллену пришлось быстро вспомнить о простой, с детства знакомой улыбке и просто стеснительно улыбался в ответ. Если люди ждали от него хоть каких-то ответных действий, то думали, что мальчик стесняется такого внимания.

Всё получалось вполне логично и даже почти идеально.

Вот только ощущение из рода «О Боже, я кретин, прости меня, пожалуйста» никак не желало уходить. Ну, не имел он в принципе никакого отношения к их религии, кроме того, что каким-то невиданным образом начал работать на церковь.

Так совпало.

Он родился с такой удивительной рукой.

А церковь заявила, что это божественная сила, которая создана, чтобы предотвратить апокалипсис. И дополнила это заявление тем, что, видите ли, именно она и будет отвечать за всё это, потому что это чистая сила именно её Бога и далее по списку.