Удача (СИ)

Одежда — отдельный разговор. Плотная однотонная ткань светло-желтого цвета. Что камзол, что штаны. На локтях и коленях одинаковые квадратные заплаты, судя по цвету пришитые при изготовлении одежды. Странно, даже если был такой излишек ткани, зачем сразу ставить заплаты. Множество карманов, и никакой шнуровки. Видно, что одежда сильно, местам почти добела выцвела на солнце, а чистота одеяния никак не увязывалась с нечесаной бородой и сальным гнездом на голове. Штаны были заправлены в короткие сапоги, чуть ниже середины голени. У нас такие не носили. Черные, тяжеленые с виду, слегка запыленные, но без грязи. За обувью, как и за одеждой, он следит. Когда он умудряется? «Если его ночевки часто проходят на грязном земляном полу, то, для поддержания одежды в таком порядке, стирать он должен не реже двух раз в неделю. — Голос, казалось, тоже оценивающе осматривал доставшееся сокровище. — А по нему не видно, чтобы он был знаком с водой, что для внутреннего потребления, что для наружного». И вот кстати, на грязном земляном полу? Я с удивлением обнаружила, что плотно утрамбованный земляной пол чисто выметен, ну да, вон метелка и совок стоят у входа. Во мне проснулось любопытство. Взгляд запрыгал по помещению, выявляя остальные несоответствия. Стол у окна чисто выскоблен, по центру его стоит чистый кувшин и небольшая кружка. Два добротных табурета под столом. Дрова перед печкой сложены аккуратным штабельком. Чистая посуда составлена в небольшом шкафчике без дверок, грязной посуды нет. Ни на одной, видимой в свете луны, поверхности нет пыли. Бронзовый штырь рукомойника богато золотится, начищенный до блеска, да и ведро под ним чистое. Возле рукомойника, на аккуратной деревянной полочке лежит небольшой кусок мыла и какая-то шкатулка, под полочкой, на крючке висит чистое полотенце. Да и сама я сижу с ногами на аккуратно заправленной кровати. Ну вот, обвиняю человека в нечистоплотности, а сама с ногами на кровать. Я смущено засобиралась переместиться к столу, на табурет, и тут увидела подушку. Это что? Подушка была почти идеальной кубической формы. Но это, несомненно, подушка, палец, надавив сверху, это подтвердил. Темный! Вмятина от прикосновения портила внешний вид плоскости куба. Я слезла к кровати, рассматривая это чудо. Как есть кубик, и расположен, я проверила, замерив пальцами расстояния, на одинаковом расстоянии от боковин кровати, и от изголовья, плюс-минус ноготок. Улыбаясь непонятно чему, я погладила эту аккуратную, милую в своей чуждости, подушку, расправляя вмятину.

Коротко, с надрывом, застонав, лежащий на полу человек тяжело повернулся на бок, пытаясь подтянуть колени к груди, сворачиваясь в позу зародыша. Он же замерз, на полу-то! «Плохая из тебя жена, муж вон мерзнет», — сварливо укорил меня Голос, вступая от лица совести..

— Да и муж не очень. — попыталась оправдаться я перед совестью. — Пьет неизвестно где. Спит на полу. А жена тут волнуется, сама с собой в голос ругается.

Может попробовать взгромоздить его на кровать? Я наклонилась над спящим мужем, лохмотья порванного платья, дождавшись этого момента, в очередной раз соскользнули с плеч, оголяя торс. Пусть уж, не до стыдливости. Ухватившись за ткань камзола на плечах, я попробовала тянуть лежащего благоверного. «А что, в изменах замечен не был, значит — благоверный». Тяжелый, зараза. Обошла пьяное тело, перешагнула и взялась за ворот, решив перевести его в сидячее положение. И тут же вскрикнула, уколов обо что-то палец. Сунув его в рот, я подняла отворот воротника. Ух! В ткань камзола были продеты две одинаковые блестящие иголки, с намотанными вокруг нитками, белой и черной. Я потянула черную нить, сматывая ее с иглы, и, дернувшись от испуга, замерла, осознав, что глаза мужа открыты.

— Nuzdravstvui, belayagoryachka. — произнес он хриплым низким голосом, не отрывая взгляда от ареолы соска груди, качающейся от его носа на расстоянии ладони. Сглотнул, перевел чистые, голубые глаза на вторую грудь и неожиданно крепко зажмурился.