Удача (СИ)

Я нашла взглядом супруга, рысящем на игреневом коньке рядом с зуром старшины обоза. В седле он держался, как урожденный степняк. Те, кстати, тоже никогда не держали зуров, считая их недостойными ходить под седлом настоящих воинов. Я мысленно примерила мужу высокую остроконечную шапку с меховым отворотом. Гармоничненько. Вот, только, косу впервые заплела ему я, а степняку косу состричь можно только связанному и без сознания. И то не факт, что он не будет отбрыкиваться. Я поёжилась, вспоминая первый опыт по приданию прическе мужа нормального состояния. И тут же в животе пролетели стрекозы с бабочками, когда за первым воспоминанием потянулись остальные, про последующие, ежеутренние расчёсывания. Максим, в очередной раз почувствовав, что я на него смотрю, обернулся и подмигнул. Вот и не верь рассказам про волшебство взглядов. Ладно, все у него нормально, а мне, и в самом деле, надо подготовиться к скорому привалу.

Вспомнив о том, как мы собирались в путь, я ухмыльнулась. Мировой судья, баронский соглядатай, приставленный к нам во избежание нарушений приказа благородного дэя, даже попытался робко напомнить, что уехать нам надо в трёхдневный срок, и спешить так совсем не требуется. Мы, впрочем, и не спешили. Сходили в ближнее село, с крупным рынком, откуда приехали на этих двух лошадках… И все. У меня вещей — подаренная Аглаей одежда. У Максима — небольшая сумка, у которой лямка была пришита не сверху, у клапана, а к нижним углам. Перехватив петлёй горловину, Максим одним движением превратил несуразную сумку в удобный мешок с двумя лямками. «Голому собраться — только подпоясаться» — достаточно образно обрисовал муж скоропостижно подошедшие к концу сборы, наблюдающему за нами законнику. Договориться с проводником обоза, отправляющемуся в путь ближе к обеду того же дня, и вовсе было делом двух минут. Нет, я пыталась, конечно, метаться по хижине в заполошном угаре, хватая посуду, и не находя, во что её завернуть, но была остановлена уверенной рукой мужа. «Ты. Лично ты, собралась? — просто спросил он. Я кивнула. — Тогда зачем тебе эта посуда?» И действительно, подумалось мне, что я как квочка? По таким дорогам половина разобьётся, вторая потеряется. Я еще раз обежала взглядом домик, где прожила почти двое суток и, уже спокойно, отправилась на выход. А на улице уже набралась внушительная толпа. Почти вся деревня. Всхлипывала в плечо сапожника Аглая. Жаль, так и не получилось остаться учителем. На Максима налетели детишки, и он выворачивал карманы, неизменно находя какую-нибудь мелочь для подарка. Сколько же у него карманов? Из-за ближайшего поворота выскочил Варлам, с объёмистым свёртком, который он, не мешкая, сунул мне, прогудев басом, что обещания свои он привык держать. «Обещания?» — промелькнула белкой мысль, чтобы тут же спрятаться где-то в гулкой пустоте, возникшей в голове при виде развернутой шубы. Такая окупала и обоих коней, и брошенную посуду, и саму хижину. Благоразумность тихо пискнула, устремившись за белкой-мыслью, и я повисла на шее у главы артели под смех мужа и соседей. И, всерьёз была недовольна так неожиданно рано наступившим летом, не принимая доводы Голоса, что первый месяц лета ни в коем разе нельзя считать неожиданным, а уж тем более его середину. До Лита — дня летнего солнцестояния, всего неделя. Ладно, поняла уж, в такой красоте сейчас не походишь, дотерплю до морозов, дай Светлый, чтоб осень была ранняя, да холодная. Сейчас эта шуба, тщательно упакованная, лежала в отдельном мешке, притороченном к седлу, по другую сторону от мешка с продуктами.

— Привал! — зычный голос проводника вырвал меня из сладких предвкушений прогулки в меховой обновке по улицам столицы.

Я проследила за кнутовищем в руках старшины, указывающим на небольшую полянку в стороне от дороги. Удобное такое место, не удивлюсь, если окажется, что оно специально расчищено под стоянку. Я его прекрасно помнила, по пути из столицы мой обоз точно так же останавливался именно здесь. Вон там, под орешником, бьет ключ с удивительно вкусной водой, а чуть дальше по ручью, небольшая заводь, где можно даже искупаться, если не побояться ледяной воды. Вереница телег с впряженными ящерами уже выворачивала на вытоптанное место, когда я заметила, что место не пустовало. На выжженном предыдущими путниками месте уже был сложен костер, над которым висел котелок с булькающим варевом. Поодаль стояло две телеги и странная квадратная конструкция на двух маленьких колесах, накрытая пропыленной парусиной. Под слоем пыли на ткани проглядывал какой-то рисунок. Возле кострища в напряженных позах застыли четыре человека, еще двое обретались рядом с той самой конструкцией, старательно закрепляя парусину, которую, видать, собирались перед этим снять. Старшина махнул рукой, останавливая телеги и, соскочив с зура, направился к ним. Побеседовав с занявшими поляну людьми минуты две, проводник вновь махнул рукой, телеги обоза сдвинулись с места, втягиваясь на место стоянки. Максим же, развернув своего жеребца, направился ко мне.