Удача в подарок, неприятности в комплекте (СИ)

- Благодарю, - Алексей покосился на широкий подоконник, эх, вот на чём посидеть бы, но, держа лицо, опустился в кресло, одуряюще пахнущее настоящей кожей.

Пётр опустился в другое кресло и замер в нём с такой идеально ровной спиной, словно кол проглотил и теперь лишний раз шевельнуться боится:

- Итак, чем могу Вам помочь?

«Ремонт сделаете, а то квартира у меня совсем обшарпанная стала? - мысленно съехидничал следователь. - Хотя Вы, сударь, наверное, ничего тяжелее оружия парадного и в руках-то не держали. Мда, а ведь мирной жизни немного осталось…»

Корсаров кашлянул, тряхнул головой, настраиваясь на служебный лад, и деловито уточнил, глядя на продолжающего изображать каменный столп Петеньку:

- Полагаю, Вы уже в курсе, что Ваша тётушка убита?

Пётр Игнатьевич побледнел, по лицу скользнула гримаса боли:

- Предположу, что об этом болтает уже весь город, у нас быстро разносятся слухи.

«А чем ещё заниматься жителям маленького провинциального городка, – вздохнул Алексей, невольно вспомнив своих соседок, для коих сбор и многократное обсуждение сплетен было смыслом жизни, - если обитатели крупных городов в эпоху Интернета и то таким развлечением не брезгуют?»

Петенька, устыдившись собственной слабости, виновато улыбнулся:

- Простите, не о слухах сейчас думать надо… Да, я знаю, что тётушка убита, мне Василий сообщил, мой слуга.

«Фу-ты, ну-ты, какие мы изнеженные, слуги у нас, скажите-ка!» - дало о себе знать пролетарское происхождение и советское воспитание, заставившее Алексея Михайловича нахмуриться и прикусить губу.

Да, у этого мальчика с детства были слуги, которые ходили за ним гурьбой, спасая от сквозняков и сдувая пылинки, а Лёшка до школы большую часть времени проводил с друзьями на улице, и что с того?! У этого Петеньки тоже есть шанс, причём очень даже неплохой, стать героем и оставить своё имя на страницах истории… Хотя нет, история как раз его имя не сохранит, слишком большие потери были за две войны и одну революцию, чтобы трепетно помнить о каждом погибшем. А если Петру Игнатьевичу хватит сообразительности эмигрировать, то его внуки, скорее всего, даже по-русски говорить не будут. И всё равно не стоит считать Петеньку трусом и хлюпиком, не стоит, как любила говорить Лика, судить о мелодии по первым, исполненным учеником, нотам, всё ещё может сто раз измениться, и минорный полонез превратится в мажорный вальс. Только вот интуиция и что-то ещё, тёмное и неизведанное, вылезающее из глубины души, в один голос кричали, что Пётр Игнатьевич не сможет сделать самого главного: стать опорой Елизавете Андреевне в грядущей смуте. Он и от покушений-то её сберечь не сможет, так и будет горестно на могиле рыдать!

Алексей потряс головой, гадая, что за бред приходит ему в голову. Какие покушения, да в доме Софьи Витольдовны и дышат-то, поди, по расписанию и исключительно с позволения хозяйки! И вообще, какая ему, гостю из будущего, разница, что станет с этой Лизой, он же её и не знает толком! И знать, по большому счёту, не хочет. Ему надо найти способ вернуться в своё время, надо найти убийцу Петиной тётки, а о безопасности Елизаветы Андреевны пусть думает жених.

Пётр Игнатьевич сдавленно кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание следователя и развеять тишину, становящуюся всё более гнетущей. Что это, право слово, с этим господином Корсаровым, он словно спит с открытыми глазами или же грезит наяву, подобно посетителям опиумных курилен или же провидцам. А может это безумец? Нет, не похоже, в самом начале беседы Алексей Михайлович держал себя вполне достойно, в полном соответствии со своим положением. Духовидец? Да нет, глупости это всё и мошенство, никаких призраков не существует! Петенька сдавленно застонал и хлопнул себя ладонью по лбу. Какой же он всё-таки болван, как он мог забыть, что Алексей Михайлович попал под экипаж, Лизонька же об этом рассказывала! Именно последствиями травмы и объясняются странности в поведении господина следователя. Окончательно успокоившись, Пётр Игнатьевич звучно откашлялся, дабы привлечь к себе внимание следователя, и, глядя прямо в карие с золотыми искорками на дне глаза, спросил:

- Алексей Михайлович, не желаете ли чаю?

«Я бы от коньячка не отказался или ещё чего-нибудь горячительного, мозги прочищающего, но пить на работе – дурной тон и в наше время», - вздохнул Алексей и решительно покачал головой:

- Нет, благодарю Вас. Расскажите лучше о своей тётушке.

Глаза Петеньки вспыхнули неподдельным восхищением:

- О, Дарья Васильевна полностью заслуживала тех хвалебных од, что ей посвящали, она была просто очаровательна… Когда хотела таковой казаться.

Алексей выразительно приподнял бровь:

- Значит очаровательной она была не всегда?

Пётр Игнатьевич замялся, на тщательно выбритых щеках проступил лёгкий, совсем девичий, румянец, тонкие пальцы затеребили цепочку часов:

- Понимаете, тётушка была женщиной…

- Искренне рад, что всё-таки не мужчиной, - с глубокомысленным видом поддакнул Алексей, даже голосом не выдав скрытой в словах издёвки.