Удача в подарок, неприятности в комплекте

- Этот Ваш чуткий да ранимый полюбовницу свою мало к праотцам не отправил, - пробормотала Глафира Михайловна и тут же часто и мелко закрестилась. – Господи, срам-то какой, прости и защити меня грешную, а паче того дочь мою, деву невинную, обереги в этом гнезде разврата, сохрани чистоту её непорочную.

- Если кого-то в моём доме что не устраивает, так я ведь никого силком не держу, - произнесла тётушка, ни на кого не глядя, но при этом достаточно громко, чтобы все услышали и поняли.

После этих слов все дружно уткнулись в свои тарелки и чашки, завершая трапезу и делая вид, что ничего, ровным счётом ничего не произошло.

- Тётушка, а помните, Вы бал устроить обещали? – прощебетала Катюшка, которая долго молчать физически не могла.

Тётя недовольно бровью повела:

- Верно, обещала, было дело. Только есть ли резон о нём теперь вспоминать, столько бед на нас да соседей обрушилось.

- Право, Софья Витольдовна, именно теперь бал и будет уместен, как никогда, - Люба церемонно, без малейшего стука опустила чашку на блюдце и холодно улыбнулась, - в хлопотах по подготовке страхи да печали отступят, а после бала и вовсе испарятся.

Угу, испарятся, как же. Наша ледяная принцесса ещё сказала бы, что Дарья Васильевна оживёт, и мы с Алексеем Михайловичем будем… близкими друзьями. Да-да, именно об этом я и подумала и ни о чём более! Я хоть себе зарок и давала, не утерпела, посмотрела на следователя, но тот сидел с отсутствующим видом, словно сей разговор его ни в коей мере не касался. А ведь господин Корсаров чудесно поёт, и на балу можно было бы попросить его исполнить какой-нибудь романс. Я так люблю музыку, а Петенька, к сожалению, петь совсем не умеет, увы. Я досадливо тряхнула головой, опять поймав себя на том, что сравниваю двух мужчин, и сравнение выходит не в пользу моего жениха. Нет, право слово, нужно не мешкать с разрушением действия любовного артефакта, а то уже никакого житья не стало, только о господине следователе и грежу!

- Лизавета, заснула что ли?! – гневный окрик тётушки заставил меня вздрогнуть, едва не выплеснув содержимое чашки в колени, испуганно взмахнуть ресницами и отчаянно покраснеть при мысли о том, что я свои размышления неосторожно вслух произнесла.

- Ты приболела никак? – тётушка потянулась потрогать мне лоб. – Вон, горишь вся.

- Пустое, тётушка, чай просто горячий, - из-под длинных ресниц я приметила, что Алексей Михайлович не оставил слова тёти о моей болезни без внимания, посмотрел на меня пристально, отчего у меня словно варенье по венам побежало, а на губах сама собой улыбка расцвела. – Вы меня о чём-то спрашивали?

Тётя фыркнула, глаза закатила, но, тем не менее, снизошла до объяснений, что не часто делала, уверенная в том, что все её слова должны быть и услышаны, и поняты с первого раза, а ещё лучше сразу же и исполнены:

- Девицы наши бал просят устроить, ты-то что по этому поводу думаешь? Стоит али нет? Как-никак у твоего жениха тётку зарезали, тебе и решать.

Я задумчиво прикусила губку, посмотрела на надменно вскинувшую брови Любу, молитвенно сложившую ладошки Катеньку, опять витающего мыслями где-то в неведомых далях господина Корсарова и вскинула голову:

- Всенепременно нужно будет бал организовать. На нём мы с Петенькой… - я хотела сказать, что на празднике мы непременно назовём день свадьбы, но язык не повернулся. Такими ведь вещами не шутят, они не имеют обратной силы, это фактически признание, вернуть которое без урона для репутации нельзя. – Мы с Петенькой танцевать будем. А Алексей Михайлович нам романс исполнит, у него чудный голос!

- И когда это тебе господин следователь петь изволил? – прощебетала Катюшка, но я лишь таинственно улыбнулась, испросила у тётушки разрешения подняться к себе и покинула столовую.

Зная тётушку, с балом она мешкать не станет, значит и мне нужно как можно быстрее разрушить пагубное влияние любовного артефакта, чтобы развеять ядовитый дурман и снова вернуться к своему такому простому и понятному жениху, которого я очень люблю. И на балу мы будем танцевать, кружиться в вальсе, и его карие глаза будут взирать на меня с любовью и нежностью. Я мечтательно улыбнулась, но тут же приглушённо охнула и прижала ладошку к губам. Глаза у Петеньки были небесно-голубые…