Удача в подарок, неприятности в комплекте

Я досадливо притопнула ножкой, поспешно вернулась к себе в комнату, достала толстый, в потрескавшемся светло-коричневой кожи переплёте фолиант и зашуршала вкусно пахнувшими стариной и тайной страницами в поисках нужного ритуала. Как обычно, искомое упрямо не желало находиться, я нервничала, листая страницы всё поспешнее и нетерпеливее. Да где же, где, я же точно помню, что он был, не мог же он испариться, право слово, так не бывает! А, вот он, слава тебе господи! Я восторженно хлопнула в ладоши и низко склонилась над страницами, разбирая мелкий, весь в причудливых завитках, миниатюрных рисунках и крохотных чертежах, выполненных прямо на полях, текст. Итак, что тут у нас? Согласно книге, чтобы развеять действие любовного артефакта, мне нужно истолочь в мелкий порошок вишнёвый мыльный камень, добавить к нему измельчённый светло-жёлтый солнечный камень, коий ещё янтарём именуют, и лунный камень в равных долях, тщательно перемешать, высыпать на любовный амулет и трижды произнести: «аррегатум морте», после чего вылить на засыпанный порошком артефакт половину стакана целиодровой влаги, состав коей придворные маги-артефакторщики тщательно хранят от посторонних и передают лишь своим прямым наследникам. Затем, если всё было исполнено в точности, любовный артефакт должен вспыхнуть серым бездымным пламенем и исчезнуть, а морок страсти окончательно развеет поцелуй истинной любви. Я довольно улыбнулась, красочно представляя, как поцелую Петеньку, и тут же зажмурилась и замотала головой. Потому как на месте своего жениха упорно представляла Алексея Михайловича. Ух, от воспоминаний о его ласках, решительно зачеркнувших все представления о приличиях, меня даже в жар бросило, а губы заныли, моля повторить сладостную пытку. Не-е-ет, нужно как можно скорее освободиться от этих пагубных тенёт, пока они меня не толкнули в пучину страсти и позора! Ещё не хватало, чтобы я, позабыв о чести и приличиях, бегала за мужчиной, который меня и знать не хочет, всё время отчитывая, словно я была чадом неразумным, недавно выбравшимся из-за нянькиной юбки! Я сердито фыркнула и приступила к приготовлению порошка.

Правда, любимая забава успокоение принесла не сразу, я хмурилась, нервничала, сама не зная, почему и отчего, и вообще всё валилось из рук. Даже любимая ступка из дымчато-белого прозрачного алмастита, магического камня, способного, если таковым будет желание владельца, и булатную сталь в порошок перетолочь, обнаружилась не сразу, а мыльный камень, всегда такой мягкий, упорно не желал перетираться в порошок. Я злилась, кусала губы, чтобы удержаться от резких слов, время от времени смахивала слёзы непонятной какой-то детской обиды и досады и упрямо продолжала работать ступкой, вспоминая увиденную в детстве белочку, запертую в железном колесе, со всех сторон окружённом магическим куполом, чтобы зверюшка не могла выскочить и сбежать. Несчастная пушистая пленница рвалась на свободу и неустанно перебирала лапками по жёрдочкам, колесо чуть слышно поскрипывало и вертелось, отчего в хорошеньком, взрослому человеку по колено, замке загорались огни, начинали кружиться в танце нарядные пары, а на ажурный балкончик выходили миниатюрные король с королевой и приветственно махали руками. Я очень хорошо помню, что мне до слёз и горестных всхлипов было жаль белочку, и все красоты и чудеса сказочного замка не могли меня утешить. Я хныкала и просила тётушку отпустить зверюшку, тётя сначала хмурилась и требовала, чтобы я перестала нюнить и вспомнила о правилах хорошего тона, а потом, видя, что все её увещевания проходят мимо, рассердилась, сильно тряхнула меня за плечи, грозно отчитала, лишив на неделю сладостей и всяческих увеселений, после чего приказала слугам купить этот проклятый замок и выпустить эту противную белку. Спорить с Софьей Витольдовной мало кто отваживался и по более значимым поводам, потому приказ тётушки был исполнен незамедлительно. Умница белочка, словно догадавшись, кому обязана свободой, убежала не сразу, сначала запрыгнула мне на плечо, пощекотала щёчку длинными усами, ткнулась мне в шею мокрым холодным носиком, просвиристела что-то, словно бы попрощалась, а затем быстрее молнии взвилась на дерево и скрылась в густой листве.

- Зря Вы её выпустили, барышня, - неодобрительно покачал головой продавший замок купец, - кто теперь будет колесо вращать? Эх, такую игрушку испортили! Это же есть механика, механизм необыкновенный, понимать надо.

Но я и тогда, и сейчас твёрдо понимала одно: нельзя, чтобы из-за твоей сиюминутной прихоти кто-то страдал, это неправильно, даже противно. Вот именно потому я сейчас и старалась разрушить действие любовного артефакта, Алексей Михайлович достоин свободы. А колёсико, приводящее в движение обитателей замка, вращал специально созданный моим наставником артефакт, так-то.