Удачи тебе, сыщик!

Гуров положил пистолет в карман, вытер платком лицо и ладони. Бардак, он везде бардак, от министра до собаки никто ремеслом не владеет, вроде и обучен, даже старается, но моя кошка важнее всех ваших дел. Да здравствует бардак! Сыщик перевел дух. Значит, гонка со стрельбой отменяется. Правильно ищешь, но окурка не найдешь и отсюда уберешься. Куда же ты теперь, недобитый? «Судя по времени, ты не был в цирке, полагая, что я туда не сунусь, теперь от безысходности направишься туда, затем вернешься в гостиницу. Нет, в гостиницу пойдут только подчиненные, ты кинешься к сотоварищам-уголовникам, велишь обставить подходы, зарезать меня на улице, когда я около десяти вылезу на свет божий. Вот тут ты и мордой в дерьмо, потому что не я пойду к Орлову, а генерал поедет ко мне. А техники для прослушивания телефонных разговоров у тебя нет, и, где я жду, ты не узнаешь».

– Все, поехали! Ты останься здесь, вот ящик подставь и сиди, может, он заявится, – сказал опер, но в голосе его звучала безнадежность. – Если придет, подпусти и стреляй без предупреждения. Не высовывайся, иначе он уложит тебя.

– Да я его в жизни не видел! – возразил молодой голос.

– Узнаешь сразу по походке, у нас так никто не ходит, – рассмеялся опер, добавил серьезно – Ты в очереди на жилье стоишь? Считай, что выстреливаешь себе квартиру в центре.

Взревел мотор и застучал, удаляясь.

Пристанище тебе, пацан, определили бы персональное, обтянутое тряпочкой и сверху венок. Но я позабочусь, чтобы ты жил дольше. Сыщик представил, как мальчик устраивается на ящиках, только у него нет ни глотка коньяка, ни таблетки, плохо ему. Из него мог бы вырасти хороший оперативник, а его либо выгонят, либо превратят в преступника, возможно, убьют. Коли я выйду из этой истории на белом коне, зайду в розыск, найду парня, узнаю по голосу, скажу несколько слов. Гуров снял ветошь, вынул свой ящичек из бочки, тихо вздохнул, зная, как бы история ни закончилась, никуда он не пойдет, никого искать не будет. Жизнь.

Он подошел к дому со стороны двора, определил окна Классика, толкнул одно, второе поддалось, открылось без скрипа. Сыщик легко впрыгнул в комнату, прикрыл ставень. Артист сидел в прежней позе, только в бутылке слегка поубавилось, Гуров тоже занял свое место за бюро, собрался кашлянуть и приготовил улыбку, но Классик неожиданно спросил:

– А вы, господин полковник, абсолютно уверены?

Сыщик смешался, потому ответил через паузу:

– Естественно, никогда не рискую чужой жизнью, мне для этой цели хватает своей. Вы увидели меня во сне?

– Мои глаза сплошной обман, лишь прикрою, ресницы сомкнутся, со стороны будто глаза закрыты, а я все-все вижу, порой больше, чем мне бы хотелось.

– Неприятно, по себе знаю, – ответил сыщик и решил атаковать. – Если вы много видите, подскажите, кто из цирковых может жить двойной жизнью?

– Николай Иванович Куприн по кличке Классик, – тонко улыбнулся артист. – Я, как и вы, поставил бы этого человека на первое место. Вы ищете убийцу. Как я представляю, преступник физически силен, быстр, ловок, не вызывает у окружающих никакого подозрения.

– Все верно.

– Значит, Классик фигура вполне подходящая. – Артист говорил о себе в третьем лице и очень спокойно. – Куприн пьет, уходит в потусторонний мир, что он там видит, никому не известно. Вполне возможно, что у него какая-то гайка соскочила с резьбы и он решил, что волен распоряжаться человеческими жизнями по своему усмотрению.

– Но сыщик приехал до убийства мальчика. – Гуров решил подыграть артисту. – Значит, Классик убил не из любви к искусству, а убирал опасного свидетеля. А уж убийство майора милиции, начальника уголовного розыска, вообще ни в какие ворота не лезет.

– Так, может, у розыска десятки немотивированных убийств, след привел в эту обитель, явился сыщик – и началось.

– Все случается, но в данном случае убийца не человек, сдвинутый по фазе, он преследует определенную цель – деньги, большие деньги. – Сыщик сидел в темноте, в то время как артист был освещен, хоть и не ярко, но достаточно, чтобы за его лицом можно было наблюдать, но данное преимущество не помогало Гурову.

Вытянутое лицо Классика походило на гуттаперчевую маску, из-под лохматых ресниц поблескивали глаза, легкая улыбка кривила тонкие губы, но понять, что скрывала маска, сыщику не удавалось.

– Деньги? – Казалось, артист разочарован. – Какая пошлость. Если деньги, то Классик вам абсолютно не подходит. – Он широким жестом длинной руки указал на обстановку, взял бутылку, посмотрел, сколько осталось, и налил в стакан несколько капель. – Какая похабщина, убивать людей из-за денег.

– А из-за чего можно убивать?

– Мне трудно ответить – не убивал. Упаси боже, я вас не уговариваю, и вы вправе не верить, профессия такая, понимаю. Однако я абсолютно не меркантилен, это факт. У меня один костюм. – Классик указал на манекен. – Кстати, вас такая манера хранения не удивила? Так должен сообщить, данный велосипед придумал не я. В фильме Михаила Ромма «Мечта» персонаж Астангова, нищий аристократ, подобным образом сохранял свой более чем скромный гардероб, вот я и позаимствовал.