Удачи тебе, сыщик!

Далее следовал монолог, который секретарь слышал несчетное количество раз. Молчание и терпение, наряду со стенографией, переводами и машинкой, входили в прямые обязанности секретаря. За нарушение Бунич удерживал из зарплаты, которую по западному образцу выплачивал каждую пятницу. Порой секретарь не выдерживал и объявлял:

– Извините, шеф, но я выскажусь на несколько баксов.

На что Бунич неизменно отвечал:

– Говори, у богатых свои привычки. – Закрыв глаза, выслушивал возражения или совет, после чего выносил приговор: – Ты наговорил на столько-то долларов.

Надо отдать Буничу должное, случалось, он лишь коротко кивал: мол, учту, дважды сказал:

– Ты порой думаешь, что с меня причитается.

Сегодня секретарь молча выслушал стенания, жалобы и проклятия.

– Где Гуров? – неожиданно спросил Бунич.

– Засел в «Центральной», – ответил секретарь.

– И на что он рассчитывает?

Вопрос был риторический, следовало промолчать, но секретарь ответил:

– Что вы не станете лезть в уголовщину.

– С тебя… – Бунич в который раз вздохнул. – Позови мальчиков.

Когда братья вошли, Бунич оглядел их сильные, ловкие фигуры, как собачник-профессионал оглядывает своих дорогих четвероногих любимцев, и сказал:

– Надо одного человека изъять из «Центральной», доставить ко мне.

И тут произошел беспрецедентный случай: один из братьев, кто из них кто, не знал ни Бунич, ни секретарь, возразил:

– Этого человека лучше убить, шеф.

Бунич ошарашенно взглянул на секретаря, затем откинулся на спинку кресла, закрыл глаза.

– С ним справится любой из нас, а уж вдвоем мы спеленаем его, как ребенка, но к нему трудно подойти.

Бунич глаз не открыл, сидел неподвижно, застыл секретарь, молча стояли братья, они походили на оловянных солдатиков.

Немного стоят его деньги и власть. Буничу было себя жалко. Он никогда не видел Гурова, но в прошлом году очень серьезный человек сказал ему, что есть такой Гуров Лев Иванович. Если ваши пути пересекутся, ты тихо перейди на другую сторону: сам Роговой об этого парня расшибся, учти. Бунич ненавидел Рогового и не попался на его фокус с предложением купить по дешевке валюту. Никто из авторитетов не знал, что за многомиллионной аферой стоит именно Роговой. Бунич это знал, точнее подозревал, потому что в таком деле точно нельзя знать, можно лишь чувствовать. Он запомнил имя Гурова, тем более что сыщик был тезкой, ему даже хотелось встретиться с легендарным сыщиком, поговорить за жизнь. Когда Буничу донесли, что полковник Гуров в городе, подумалось, как бы организовать обед, посидеть за одним столом, заглянуть в глаза, понять, почему талантливый человек посвятил жизнь такой грязной работе. Но события понеслись вскачь. Бунич со стороны наблюдал, размышлял, он ничего не знал ни о «медведях», ни о наркотиках, не понимал, с какой целью в тихий провинциальный город ввалился старший опер по особо важным делам. Когда зарезали в цирке мальчишку, Бунич лишь пожал плечами, но после убийства начальника уголовного розыска призадумался, а узнав, что незваный гость схлестнулся с местной властью и началась борьба на уничтожение, решил, что такой шанс упускать нельзя, на чужом костре можно сварить для себя отличный обед. Бунич давно понимал, что генерал УВД – человек гнилой, не хотел с ним связываться: кто продает, тот обязательно предаст, но, увидев, что генерала можно взять голыми руками, не удержался и сделал ему предложение.

– Вы еще здесь? – Бунич открыл глаза, взглянул на братьев удивленно.

Охранники молча вышли, Бунич повернулся к секретарю и сказал:

– Через сорок минут мы уезжаем.

Гуров провел в номере гостя, прибывшего по звонку Юдина, около получаса. Человек был вял, инертен, на вопросы отвечал неохотно, и сыщик удивлялся, зачем вообще этот человек прилетел. И все-таки Гурову удалось выяснить, что существует группа преступников, занимающихся вымогательством под угрозой применения изощренных пыток. Во главе группы стоит мужчина лет тридцати с небольшим, среднего роста и телосложения, одет в неприметный костюм, носит дымчатые очки, видимо, накладные усы, говорит тихо, интеллигентно.

Имя свое гость назвать отказался, но установить его было несложно, и Гуров не настаивал, подозревал, что человек этот с неустойчивой психикой, полностью сломлен и, даже если преступников удастся задержать, свидетелем на следствии и в суде быть не способен. Как он рассказал, его взяли на улице, ударили по голове, посадили в машину и отвезли куда-то под Москву, время в пути он не помнит. В большой комнате его привязали к креслу, рядом горел камин, в огне которого лежали щипцы, перед креслом стоял телевизор. Мужчина, который разговаривал с пленником, находился почти все время за его спиной, лишь дважды подошел к камину подбросить угля. Преступник знал характер бизнеса пленника, размер оборачиваемого капитала и даже способы изъятия наличных денег. Условия были просты: отдать все, и тогда его оставят в покое. Если он обманет, его захватят, может, через год, не будут же его охранять вечно, привезут сюда, и тогда…