Удачи тебе, сыщик!

– Господин депутат, – ластился Рогожин к медведю, – я за вас голосовал.

Медведь громко заурчал, положил могучую лапу на плечо артиста, кивал согласно.

– Я всем говорю, что господин депутат – человек совестливый! – крикнул Рогожин. – И нашу землю нам вернет непременно.

Медведь, стоя на задних лапах, опустив голову, неожиданно вздыбился, поднял передние лапы, оскалился, грозно зарычал, двинулся на дрессировщика. Рогожин при своем двухметровом росте оказался маленьким и беззащитным. Сначала публика разразилась хохотом, затем испуганно шарахнулась.

Сыщик стоял рядом с Клыком, сквозь прорези маски внимательно наблюдал за окружающими. Милиция и уголовники могут не понять, кто мы, рассуждал сыщик, но убийца цирковой, он не обманется, может ударить, не сейчас, а когда двинемся к фуре, люди смешаются, и в толкотне заточка в опытной руке страшнее пистолета.

– Очнись, депутат! – кричал Рогожин, успокаивая медведя. – Кто чей слуга, мы давно разобрались, – и вложил сквозь намордник кусок сахара. – Так ведь не отдашь землю, подохнем оба с голодухи, – артист похлопал медведя по мощным бокам. – Ну, ты жирку накопил, продержишься подольше…

Через головы людей, стоявших у ступенек, сыщик увидел капитана Стаднюка, который оглядывался, явно кого-то разыскивая. Опер сейчас не опасен: во-первых, ему сюда не пробиться, во-вторых, и протолкается, а сделать ничего не сможет. Сыщик взглянул на богатырские фигуры стоявших за спиной гимнастов.

– Люди, чего делать с депутатом? – вопрошал Рогожин.

– Не корми его! – крикнули из толпы.

– Верно! – Рогожин вытянул руку. – И я говорю: – Не корми! А ты кормишь. Так что делать? – артист повернулся к медведю, который сосал лапу. – Лапу сосать? Спасибо, но этому мы сызмальства и так обучены!

«Медведи», провожаемые аплодисментами, тронулись в сторону фуры, сыщик вновь огляделся. Гимнасты. Капитан, Сильвер, Классик, администратор Жуков с неизменной Матильдой. А если один из этих ловких гимнастов и есть убийца? Сыщик толкнул стоявшего рядом Клыка, прошептал:

– Когда пойдем, обними меня за плечи.

– Ну ты мозга, полковник, ну ты мозга, – прохрипел в ответ Клык.

Капитан поблагодарил почтеннейшую публику за внимание, заверил, что каждый вечер цирк зажигает огни, артисты пока стоят на ногах и ждут дорогих гостей. Амазонки тронули нетерпеливых скакунов, раздвинули толпу, цирковой кортеж развернулся в сторону дома, оркестр грянул марш.

Клык обхватил Гурова за плечи, они прошли с десяток шагов рядом, но публика не расходилась, наоборот придвинулась, напирала, в одиночестве шествовали лишь Миша и Гоша.

– Мальчики, в фуру! – скомандовал Колесников. Тут произошла заминка, преступник и сыщик разделились, чья-то мощная рука помогла Гурову вскочить в фуру, следом Сильвер, Жуков с Матильдой, Классик. Когда сыщик увидел, что гимнасты забросили в повозку Клыка, который путался в длинном балахоне, он вздохнул облегченно и снял маску. Рядом матюгались, тут же раздался смех, и фура, сопровождаемая криками, свистом и аплодисментами, скрипя и раскачиваясь, покатилась с площади.

* * *

Рецидивист и убийца Трофим Федорович Лялин по кличке Клык лежал на войлочной подстилке, полосатый балахон и хохочущая маска валялись рядом. Под левой грудью Клыка темнело небольшое пятно, даже не верилось, что такая пустяковая рана может оказаться смертельной.

Клык сидел в фуре между гимнастами, было тесно и темно, человек сидел нормально, на него не обращали внимания. Когда приехали и, толкаясь, с шутками и прибаутками начали выскакивать из крытой повозки, то Клык завалился на бок. Никто, кроме сыщика, и внимания не обратил, что один человек не вышел, так бы и увезли труп во внутренний двор. Гуров выждал несколько секунд, Клык не появлялся, сыщик решил, что преступник пытается выбраться из фуры другим путем, и, впрыгнув в повозку, бросился к телу, которое, конечно, было еще теплым.

Сыщик метнулся обратно, схватил раскрасневшегося Капитана за руку.

– Алексей Иванович!

– Ну что еще? – директор рассмеялся, – ребята, цирк закончен, начинается повседневная работа! Всем по местам, кто вечером занят, готовятся, штабу собраться у меня! – и повернулся к Гурову. – Ну? С тебя вроде бы причитается?

Директор и сыщик стояли в сарае, в котором хранилась различная цирковая утварь, смотрели на труп, каждый думал о своем, но оба решали один извечный вопрос «что делать?»

– Как же это? – выдохнул через силу Капитан. – Значит, ты, полковник, прав, убийца из наших… моих ребят. Что теперь? Прокуратура, допросы, могут в камеру упрятать, а там продажные менты с палками…