Удачи тебе, сыщик!

– Ты большой молодец, Алексей Иванович, – перебил Гуров. – Я тебя в грязную историю втянул, я и вытяну. В жизни не склонял человека к ложным показаниям, однако бывает ситуация… К черту, не желаю оправдываться! Я за все в ответе! Этот мужик – убийца, находился в розыске, но закон есть закон, и допрашивать будут. Думаю, что ситуацию я сумею переломить, но на всякий случай… Ваша версия одна, приехали к «Центральной», побалагурили и уехали. Ни полковника Гурова, ни рецидивиста Клыка в гостинице не видели. Я сейчас пойду с тобой в кабинет, скажем, что я сей минут и прибыл, у тебя работают не дураки, сообразят.

– И убийца! – Капитан расправил плечи, дернул подбородком. – Собственными руками…

– Алеша, не надо мелодрам, – перебил Гуров. – «Шестерку» от гостиницы сюда перегнали?

– Во дворе у Аннушки стоит, – Капитан протянул ключи. – А этот? – он кивнул на труп.

– Моя забота, – пусть полежит, в сарай запри. Когда прибывает московский вечерний рейс?

– В девятнадцать, – Капитан взглянул на часы, – не скоро, только четырнадцать. Чего же они своего? – он снова взглянул на Клыка, прикрыл попоной.

– Этот нож был для меня, обознались, балахоны и маски одинаковые, – сыщик отвернулся.

Гуров не нашел в себе мужества признаться, что практически отвел удар убийцы, когда вынудил Клыка обнять его за плечи. Сыщик только рассудил, что убийца ищет момент для удара, но не в силах решить, кто под каким балахоном. Сыщик умышленно чуть сутулился, роста они с Клыком были примерно одинакового, а бесформенные балахоны и маски превращали их в абсолютных двойников. Убийца с них не сводит взгляда, разгадывает, когда они пойдут, суть проявится, сыщик преступника придержит. Гуров не был уверен, что убийца, используя толчею, нанесет удар, но не исключал такой возможности и подстраховался. И получается, что он, Лев Иванович Гуров, оберегая свою жизнь, подставил человека под нож. И можно найти массу оправданий, но факт остается фактом: сыщик не знал, как защититься, и подставил вместо себя другого человека.

Колесников почувствовал замешательство Гурова, спросил:

– Что-то не так?

– Жизнь… Один жив, другой мертв, – ответил сыщик и пожал плечами. – Кто-то занимается философией, а я разыскиваю преступников.

* * *

Когда Капитан и Гуров прошли в директорский кабинет, весь штаб был уже в сборе, и самовар вскипел, и торт раскрыт, только не разрезан.

– Вот, ребята, знакомый вам полковник Гуров Лев Иванович, столкнулся у дверей, зазвал на чай.

Кто-то хмыкнул, кашлянул, наступившую паузу прервал Гуров:

– Здравствуйте, слышал, вы представление у гостиницы устроили?

Откликнулся, конечно, Сильвер:

– Здравствуйте, Лев Иванович, давно не виделись! Ну, ясное дело, идет человек мимо, почему не заглянуть на чашку чая.

Классик чуть приоткрыл глаза, вытянул ноги, сказал:

– Всегда рады, Лев Иванович.

– Здравствуйте, – ответил администратор Жуков, потерся о руку жены и лукаво улыбнулся.

Гимнаст и акробат переглянулись, пожали плечами и ничего не ответили.

Капитан резал торт, довольно поглядывал на свою команду.

– Я, конечно, от чая не откажусь, – сказал Гуров, усаживаясь на стул верхом, – но вообще-то зашел попрощаться. А что-то Рогожина я никогда на ваших чаепитиях не видел?

– А он, известно, медведь, – сверкнул золотым зубом Сильвер. – К тому же мы – лапотная провинция, а они…

– Сильвер! – сказал Капитан. – Сейчас останешься без торта.

– Ясное дело, хромого Сильвера обидеть легко, тем более лично Капитану…

– Саша, прошу, – администратор снял с плеча руку жены и пошел за тарелкой с тортом.

– Александр прав, в цирке должно быть всегда хорошее настроение, – сказал Гуров. – Я рад, что встретил таких замечательных людей, и должен всех вас поблагодарить и принести свои извинения. Я кругом перед вами виноват: и прибыл обманом, и дальше опростоволосился. Я попытаюсь объяснить, – и замолчал.

Ну, сейчас или никогда! Сыщик напряг мышцы, затем расслабился. Либо я разыграю единственный козырь, либо проиграюсь в пух. Гуров видел, что присутствующие ждут, наблюдают за ним внимательно и верить ему здесь никто особенно не собирается. Действительно, с чего бы вдруг полковник милиции качнет оправдываться перед артистами цирка? Его молчание было вполне естественным, сыщик взглянул на Классика и сказал:

– Прошлой ночью мы беседовали с Николаем Ивановичем, и он сказал, что я артист скверный.

– Классик может, он такой! – сорвался Сильвер и быстро добавил: – Молчу! Навеки!

– Нет, Александр, валяйте и дальше, ваши реплики снимают с моих выступлений театральность. Я не артист, сыщик, перед людьми говорить не привык. Признаться, я даже фотографироваться не умею. В жизни у меня физиономия обыкновенная, а на карточке – каменная.

«Уговорить всех, отвлечь, вместе со всеми расслабится и убийца. Он должен мне поверить». Атмосферу доверия чуть не взорвал человек, которого сыщик опасался меньше всего.

– Разбег хорош, посмотрим на прыжок, – сказал руководитель акробатов-прыгунов.

– А я и прыгать не буду, – быстро парировал сыщик. – Пробегу под планкой, на публику плевать.