Удачливый крестьянин, или Мемуары господина

Не то Женевьева; она, напротив, влюбилась в меня не на шутку – оттого ли, что возлагала надежды на мое блестящее будущее, оттого ли, что питала ко мне естественную склонность; и чем меньше влекло меня к ней, тем больше она тянулась ко мне. К нашим господам она поступила совсем недавно, и барин еще не успел ее заметить.

Барин с барыней жили на разных половинах и по утрам посылали друг к другу слуг осведомиться о самочувствии (этим и ограничивались их супружеские отношения), и поэтому барыня однажды утром приказала Женевьеве сходить на половину барина, которому немного нездоровилось.

По пути туда девушка столкнулась со мной на лестнице и попросила подождать ее. Она не возвращалась довольно долго и наконец явилась сияющая, кокетливо играя глазами.

– У вас очень оживленный вид, мадемуазель Женевьева, – заметил я.

– Ах, ты не представляешь себе, – сказала она веселым и каким-то озорным тоном, – стоит мне пожелать, и я стану богатой.

– Надо быть уж очень капризной, чтобы этого не пожелать, – ответил я.

– Да, – сказала она, – но тут есть одна мелочь, так, пустячок, но он всему помехой: надо позволить барину любить меня; барин только что объяснился мне в любви.

– Ну, это дело нестоящее, – возразил я; – этакое богатство – фальшивая монета, не льститесь на гнилой товар, берегите лучше свой собственный; я сужу по себе: ежели девица себя продала, я и лиара[7] не дам, чтобы ее выкупить.

Я сказал так, потому что в душе все еще немного ее любил и честь моя была задета.

– Ты прав, – сказала она, слегка обиженная моими словами, – поэтому я все обратила в шутку; я его не полюблю, предложи он мне хоть все свое богатство.

– Но вы дали ему должный отпор? – спросил я. – Вид у вас был совсем не сердитый, когда вы от него вернулись.

– А это потому, что я не могла удержаться от смеха, слушая его, – сказала она.

– В следующий раз, – отрезал я, – советую вам рассердиться, это будет куда разумней; как бы не вышло, что не вы над ним, а он над вами посмеется: кто ведет игру, может и проиграть, а кто раз проигрался, тому случается спустить все до нитки.

Разговор этот происходил на лестнице, и мы не успели его закончить: Женевьева ушла к барыне, а я отправился к своему юному господину, который в это время писал сочинение; вернее сказать, сочинение писал за него учитель, дабы ученик не посрамил доброй славы наставника, а добрая слава помогла бы наставнику удержаться на должности, за которую хорошо платили.

На самом деле Женевьева выслушала барина куда благосклоннее, чем уверяла.

Господин наш по натуре не отличался щедростью, но богатство, для коего он не был создан, породило в нем тщеславие, а тщеславие требовало мотовства. Он стал расточителен, в особенности же не жалел денег на свои удовольствия.

Он обещал Женевьеве значительную сумму, если она согласится быть с ним ласковей. Два дня спустя она сама рассказала мне, что для начала он предложил ей кошелек, полный золотых монет, а когда дьявол является в образе туго набитого кошелька, он чрезвычайно опасен для молодой девицы, особенно несколько кокетливой и к тому же корыстной.

Увы, Женевьева не была чужда этих двух небольших пороков; едва ли она могла искренне смеяться над предложенной ей любовью. Я заметил, что выражение лица у нее стало каким-то задумчивым; вид золота был для нее слишком соблазнителен; получить его казалось совсем нетрудно, и добродетель малодушно отступила в борьбе с искушением, шаг за шагом освобождая поле битвы.

Господин наш не смутился, встретив вначале отпор; от него не укрылось, что твердость духа этой молодой особы поколеблена первой же атакой; он предпринял вторую, более решительную, вооружившись гораздо лучше и собрав подкрепления в виде целой груды косынок, лент и других мелочей, которые вручил ей, ничего не требуя взамен; а ведь нарядные вещицы, уже оплаченные и совершенно готовые к употреблению, не менее заманчивы, чем деньги, на которые их покупают.

Подарки сыпались один за другим и милостиво принимались, грозя незаметно превратиться в пожизненную ренту, к которой оставалось только прибавить уютно обставленную квартирку, если бы мадемуазель согласилась покинуть дом своей госпожи.

Я узнал подробности этого бесчестного сговора из оброненного Женевьевой письма к одной из ее кузин, благополучие коей, насколько я уразумел, покоилось на подобной же сделке с богатым стариком, упоминаемым в письме.

К охватившей Женевьеву корысти примешивался еще один сильный соблазн, и этим соблазном был ваш покорный слуга.

Как я уже говорил, она влюбилась в меня не на шутку, полагая, что я отвечаю ей тем же, хотя ей случалось упрекать меня за странную неторопливость, когда представлялся случай побыть с ней наедине. Но я поправлял дело тем, что при всякой встрече с нею на людях был особенно мил и внимателен, так что все считали, что я ее люблю; так оно и было на самом деле, но любовь моя стала довольно-таки прохладной.