Удачная попытка

– Это в нем говорит чувство вины, – вслух произнесла Эрин. – Ему кажется, что жизнь моя перевернулась вверх дном и одежду мою порезала какая-то истеричка, и все из-за него. Он винит во всем себя.

– Возможно, – прищурившись, сказала Элла. – А может, он хочет о тебе позаботиться, и его забота выразилась вот так.

Эрин поморщилась.

– Сомневаюсь.

– Ах ты, Фома неверующий. Даже твой брат был впечатлен, – укоризненно заметила мать.

– Сэм?

– Да. Он заметил, что сам бы до такого едва ли додумался бы. И тогда Майк сказал…

Эрин подпрыгнула.

– Не желаю слушать про гадости, что говорил Майк, – быстро сказала Эрин и принялась помогать матери раскладывать продукты по полкам.

– Нет, ты все же послушай. Майк сказал, что ни один мужчина не поступил бы так, если бы женщина, ради которой он все это сделал, не была бы ему дорога.

Эрин, убиравшая яйца в холодильник, замерла с яйцом в руке.

– Майк принял сторону Коула? Он сказал, что Коул дорожит мной в этом смысле? – потрясенно переспросила Эрин.

Эрин была свидетельницей того, как Майк извинился перед Коулом, но никогда не верила, что старший брат, готовый защищать ее от всего и всех, искренне простил Коула.

Элла кивнула:

– Ну конечно, затем Майк прошелся насчет Сэма, сказав, что тот женится только тогда, когда почувствует к своей избраннице нечто подобное.

– Кажется, я сейчас упаду в обморок, – пробормотала Эрин.

Элла прищелкнула языком, предусмотрительно захлопнув дверцу холодильника, которую Эрин так и оставила открытой.

– Что тебя так изумило? То, что Майк взял сторону Коула, или то, что твой брат прав, и Коул действительно на тебя запал?

Эрин закрыла глаза, мысленно взмолившись, чтобы все так и было, чтобы Майк оказался прав, и Коул действительно воспылал к ней чувством, таким же глубоким, как и Майк к Каре.

– Я знаю, что к нему чувствую, и знаю, чего хочу, и иногда мне кажется, что я на волоске от того, чтобы до него достучаться. Но тут что-то щелкает у него в голове, и он снова уходит в себя. Словно боится своих чувств.

– Возможно, так оно и есть. Помни, его родители не вместе, как мы с отцом. К тому времени как его мать вышла замуж во второй раз, Коул уже успел повзрослеть и набраться цинизма. И у него уже сформировалось негативное к себе отношение. Благодаря Джеду, конечно. Ты знаешь, как это бывает с впечатлительными детьми. Плохие родители могут испортить им жизнь надолго, если не навсегда.

– Коул как-то раз сказал мне примерно то же самое. Когда я спросила его, почему хорошее отношение к нему со стороны отчима не заставило его увидеть себя с лучшей стороны, не так, как видел его Джед.

«Когда тебе постоянно говорят, что ты дерьмо, ты и сам начинаешь в это верить. К тому времени как мы уехали от Джеда, у меня за спиной было шестнадцать лет, за которые я не слышал о себе от Джеда ни одного доброго слова».

Эрин поежилась при воспоминании об этом разговоре.

– Каждый раз, когда он меня отталкивает, я обещаю себе, что не стану реагировать. Но мне больно, и потому отвечаю ему тем же. – На этот раз противодействие вопреки закону значительно превысило действие. О чем Эрин искренне сожалела.

«До тех пор пока ты не готов назвать тебя и меня „мы“, не смей ничего от меня требовать. Потому что в одном ты прав. Я сейчас смотрю на тебя и думаю, что я действительно заслуживаю лучшего».

За нее говорили обида и боль, гормоны и досада, и слова ее, хотела она того или нет, подтвердили все то худшее, что он о себе думает. Эрин провела рукой по глазам.

– Ты обычная женщина, Эрин. Людям свойственно ошибаться, и не надо себя казнить.

Эрин вымучила улыбку – ради матери.

– Мама, ты у меня самая лучшая, ты знаешь?

– И ты, моя сладкая. И этот твой мужчина тоже.

Эрин согласно кивнула. Она тоже это знала. Сейчас знала.

– Жаль только, что он сам в это не верит.

Элла похлопала дочь по плечу.

– Если кто-то и может раскрыть ему глаза, так это ты.

Эрин покачала головой. В отличие от матери она не слишком сильно верила в себя. Конечно, видишь куда яснее, если разум не замутнен чувствами. Чувством к нему.

Но доводы рассудка отчего-то уходят на второй план в общении с этим упрямым, но горячим парнем, которого она так отчаянно стремилась заполучить.

Коул лежал, уставившись в потолок, размышляя о том, какими причудливыми тропами его жизнь, уединенная жизнь внедренного агента, ограниченная четкими рамками выполняемого задания, привела его в этот чертов тупик. Впрочем, это уже не важно. Одно он знал наверняка: блужданию в потемках пришел конец. Пора ставить жирную точку, и он сделает это прямо сейчас.

То, что в запальчивости наговорила Эрин, лишь утвердило его в том, о чем он знал с самого начала. Она не была создана ни для такой жизни, ни для такого романа. Все это время он внушал ей ложные надежды. Зачем? Чтобы отобрать у нее последнюю надежду, когда он уйдет? Хватит.

«Я сейчас смотрю на тебя и думаю, что действительно заслуживаю лучшего».