Удачной охоты

День был жарким, и эти люди искали тень, которая могла бы укрыть их от лучей полуденного солнца. Двое мужчин поставили наземь бамбуковый паланкин, выбравшийся из него пассажир был иностранцем, с вьющимися светлыми волосами и бледной кожей. Другие члены группы заносили штативы, уровни, бронзовые трубки, и открывали дорожные сундуки, заполненные странными инструментами.

– Премногоуважаемый мистер Томпсон, – человек, одетый как мандарин, подошёл к иностранцу. Он беспрестанно кланялся, улыбался и кивал головой, чем напомнил мне выпрашивающую подачку собаку. – Пожалуйста, отдохните и выпейте холодного чая. Людям сложно работать в день, когда они должны посещать могилы своих близких. Надо дать им немного времени, чтобы они могли помолиться, дабы не гневить богов и духов. Но я обещаю, что потом мы будем упорно работать и закончим все измерительные работы вовремя.

– Вечные проблемы с вами, китайцами, и вашими бесконечными предрассудками, – сказал иностранец. Он говорил со странным акцентом, но я мог прекрасно его понимать. – Не забывайте, что железнодорожная магистраль Гонконг-Тянцзын крайне важна для Великобритании. Если мы к заходу солнца не доберёмся до Ботоу, я оставлю вас всех без зарплаты.

До нас доходили слухи о том, что император Манчжурии проиграл войну и был вынужден пойти на всевозможные уступки, одна из которых заключалась в том, чтобы помочь иностранцам построить дорогу из железа. Но все они казалось настолько фантастичными, что я не придавал им особого значения.

Мандарин с энтузиазмом кивнул.

– Многоуважаемый господин Томпсон прав во всех отношениях. Но не будет ли он благосклонен выслушать один маленький совет?

Усталый англичанин нетерпеливо махнул рукой.

– Некоторые из местных жителей выражают обеспокоенность по поводу предлагаемого пути железной дороги. Видите ли, они думают, что уже проложенные пути блокируют каналы ци в земле. Это плохой фэн-шуй.

– Что за чушь ты несёшь?

– Это похоже на дыхание человека, – сказал мандарин, несколько раз шумно вздохнув, чтобы убедиться, что англичанин его понял. – У земли есть каналы вдоль рек, холмов и древних дорог, которые несут энергию ци. Это то, что способствует достатку деревень, оберегает редких животных, поддерживает местных духов и богов домашнего очага. Не могли бы вы распорядиться немного сдвинуть намеченную линию путей, чтобы следовать рекомендациям мастеров фэн-шуй?

Томпсон закатил глаза.

– Это самая нелепая вещь, которую мне доводилось слышать. Вы хотите, чтобы я отклонился от наиболее оптимального пути для нашей железной дороги, потому что думаете, что ваши божки рассердятся?

У мандарина был страдальческий вид.

– Ну, в тех местах, где уже проложены пути, происходит много плохих вещей: люди разоряются, животные умирают, боги домашнего очага не отвечают на молитвы. И буддийские, и даосские монахи единодушно согласны с тем, что тому виной железная дорога.

Томпсон подошел к Будде и оценивающе посмотрел на него. Я нырнул за статую и сжал руку Янь. Мы затаили дыхание, молясь, чтобы нас не заметили.

– Он всё ещё обладает силой? – спросил Томпсон.

– В этом храме нет служителей на протяжении уже многих лет, – ответил мандарин. – Но этот Будда всё ещё пользуется почтением. Я слышал рассказы сельчан, что обращённые к нему молитвы часто дают результат.

Потом я услышал громкий треск и единый вздох собравшихся в главном зале людей.

– Я только отрубил своей тростью руки этого божка, – сказал Томпсон. – Как вы можете видеть, я не был поражён молнией, и никакая иная беда меня не постигла. И теперь мы знаем, что это всего лишь глиняный идол, набитый соломой и раскрашенный дешёвой краской. Вот поэтому ваш народ и проиграл войну Великобритании. Вы поклоняетесь статуям из грязи, вместо того, чтобы думать о строительстве дорог из железа и изготовления оружия из стали.

Больше вопрос об изменении пути железной дороги не поднимался.

После того, как люди ушли, мы с Янь вышли из-за статуи. Некоторое время мы смотрели на отбитые руки Будды.

– Мир меняется, – сказала Янь. – Гонконг, железные дороги, иностранцы, провода, передающие речь, и механизмы, извергающие дым. Чудес всё больше и больше, сказители в тавернах всё время говорят о них. Я думаю, именно поэтому и уходит древняя магия. Более сильный вид волшебства пришёл ей на смену.

Её голос был бесстрастным и холодным, как поверхность осеннего озера, но я понимал, что она права. Я подумал о том, как мой отец старается сохранить бодрость духа, хотя к нам обращалось всё меньше и меньше клиентов. Я спрашивал себя – а что если время, что я проводил за изучением заклинаний и упражнениями с мечом, было потрачено впустую?

– Что ты собираешься делать? – спросил я, думая о том, каково ей живётся одной в горах, не имея возможности найти пищу, которая поддерживала бы её магию.

– Есть только одна вещь, которую я могу сделать. – Её голос на секунду прервался, а затем стал решительным и дерзким, словно безмятежную гладь озера всколыхнул брошенный камень.

Но тогда она посмотрела на меня, к ней вернулось хладнокровие.