Удачный брак

Офис «Хоуп Фест Инишиатив» располагался в здании бывшей фабрики. Было странно вообразить элегантную Аманду в таком месте, поэтому я представила ее руку в белой перчатке, в нерешительности замершую над перилами, пока Аманда стояла у потрескавшейся лестницы. Аманда, наверное, всегда двигалась плавно. Я так думала, даже несмотря на слова Зака, что Аманда из бедной семьи, и страницы из дневника, открывшие мне, что ее отец наркоманил, а какой-то парень насиловал ее, а потом заставил пойти с собой в кино. Забавно, что я могла с легкостью закрывать глаза на эти трагические детали, чтобы не портить первое впечатление об Аманде как о богатой красавице: этой женщине стоило завидовать даже после ее смерти.

Вот такой я ужасный человек.

Ну, по крайней мере, отвращение к себе — хоть какое-то чувство. После того как я нашла ту сережку, меня охватило пугающее оцепенение. Можно найти массу неприглядных объяснений, как у мужа оказалась чужая сережка: любовница, проститутка, стриптизерша. Но из всех этих объяснений лишь измена кажется реальным вариантом. Сэм искренне презирает все, где есть даже намек на эксплуатацию.

По крайней мере, насколько мне известно.

Существовали и более невинные объяснения. Сэм мог подобрать сережку на улице или в кафе и оставить у себя, чтобы найти законную владелицу… Но Сэм всегда свято верил в теорию «Стоит оставить найденное там, где нашел, и хозяева вернутся».

Я не могла представить, чтобы он поднял чью-то сережку. Не слишком ли быстро я перехожу к наихудшему сценарию? Не исключено. В конце концов, у меня огромный опыт. Мне часто наносили удары исподтишка. По иронии я вполне могла бы получить ответы на свои вопросы, если бы старательно не избегала Сэма. Остаток ночи я провела на диване без сна и ушла, оставив крепко спящего мужа. Я припарковалась рядом с «Кафе дю Жур» возле фонда, чтобы посмотреть, что у меня с другими делами. Дело Зака затмило все остальное, и я надеялась наверстать упущенное. Оказалось, что Министерство юстиции возбудило дела против трех членов правления компании — изготовителя аккумуляторов. Пол хотел, чтобы я составила совместное ходатайство, чтобы отклонить иск. Я никогда еще не была так благодарна за столь нудную работу.

Когда я закончила, то сохранила ходатайство и вытащила из сумки один из дневников Аманды. Больше всего мне пригодился бы самый последний, но для этого нужно было вернуться в дом Зака. Тем временем я не могла оторваться от более старых. Это была какая-то маниакальная тяга. Все равно что пялиться на ДТП с чужой машиной, чтобы отвлечься от повреждений собственной.

Но тут я наконец наткнулась на запись, которая поясняла, что с Амандой на протяжении долгих лет происходило кое-что похуже, чем я себе могла представить, не просто похуже, а жуткая вещь.

Март 2004

Я смотрела на крест на стене в гостиной и молилась, чтобы маленький Иисус сошел с креста и помог мне. Пока что он этого не сделал. Но, может быть, это должен быть мой крест. Тот самый, что висел на стенке трейлера.

Он всегда делает это в гостиной.

Прямо под крестом. На жестком желтом диване. Может, папе так легче притвориться, что на самом деле он ничего такого не делает.

Но он делает. Маленький Иисус знает.

Когда я поднималась по лестнице в фонд спустя полчаса, меня все еще подташнивало. Отец Аманды насиловал ее, причем постоянно. Когда ей было двенадцать. Насиловал ее в детстве, а теперь она мертва. Кошмар. Все это кошмар. Телефон завибрировал, извещая, что мне пришло сообщение, когда я была почти на пороге, и оно вывело меня из ступора. Это был друг Пола из офиса окружного прокурора, Стив Гранц: «Вэнди Уоллес. Прости».

И все. Ни слова больше. Имя мне ничего не говорило, но, судя по всему, Стив считал, что назначение Вэнди Уоллес обвинителем в деле Зака — плохая новость.

Я быстро погуглила, кто такая Вэнди Уоллес, уже нажимая на звонок «Хоуп Фест Инишиатив». Первой выскочила статья «Три наследника трона». Я кликнула на нее и пролистала вниз. Как уже упоминал государственный защитник Зака, началась активная борьба за кресло окружного прокурора Бруклина. В Бруклине настоящая гонка разворачивалась еще в первом туре, и поскольку у республиканцев не было ни единого шанса, Вэнди Уоллес, главный прокурор в отделе убийств, считалась одним из трех основных претендентов на эту должность. Основным возражением против ее кандидатуры было то, что она недостаточно узнаваема, но процесс типа дела Зака решил бы эту проблему, поскольку ее имя появилось бы во всех газетах, а еще лучше, чтобы освещение в прессе стратегически совпало с тем периодом, когда нужно было максимально освещать ее деятельность. Определенно, именно по этой причине самые непристойные детали еще не оказались в газетах.

— Алло? — раздался скрипучий голос в домофоне. А я-то и забыла, что нажала на кнопку звонка. — Чем могу помочь?

— Лиззи Кицакис, — представилась я. — Защитник Зака Грейсона.

Повисла такая долгая пауза, что я даже засомневалась, слышала ли меня собеседница.

Наконец домофон зажужжал. Я прошла через две двери в блестящее лобби.