Удачный сезон

– Дурак, ты про маму мою забыл? Хорошо еще, что она ночью нас не услышала. Одевайся скорей, через полчаса она уже будет на ногах, и мне бы не хотелось объясняться с ней насчет того, как ты сюда попал и зачем.

Вова вымученно вздохнул.

– Не будь она такой… правильной, мне бы не пришлось так изощряться.

– Изощряться, – передразнила Тая, ласково потрепав его небритую щеку. – Бедняжка. Ну ничего, скоро придешь домой и отдохнешь.

Неприятно сырая рубашка, встретившись с кожей, вызвала озноб. Вова встал, застегнулся, протер, наконец, глаза. Утро все меньше и меньше нравилось ему. В противовес чудесно проведенной ночи.

– И знаешь, – Тая скользнула мимо него к форточке, находящейся на стене, противоположной окну, в которое влез Вова, – если бы ты был чуток внимательней, когда шел сюда, изощряться пришлось бы куда меньше. – Она протянула руку к стене, и только сейчас Вова заметил под форточкой небольшую дверь. Таисия открыла ее с невинной улыбкой.

– Выход на крышу, где я иногда загораю. – Видя, что Вова не в настроении, она примирительно добавила: – Тут невысоко, но если хочешь, я выйду на улицу и подставлю лестницу.

– Мать разбудишь, – помотал головой парень.

Тая подошла к нему и чуть приобняла. От этого простого жеста утро стало значительно лучше.

– Тогда я спущусь и провожу тебя.

Отговаривать ее Вова не стал.

Когда они выбрались на широкий и пологий свес крыши, солнце, показавшееся из-под иссиня-черной тучи, облило светлым золотом кусты и цветы, искрящиеся росой.

– Красиво, – прошептал парень, осматриваясь.

– Похоже, сегодня, наконец, выдастся хороший денек, – Тая прижалась к нему, слегка дрожа, но со счастливой улыбкой; ее кожа под тонкой ночнушкой была гусиной.

Где-то вдалеке прокричал петух, напоминая молодым людям, что надо бы поторопиться. Вова уселся на край свеса, спустив ноги, потом, ухватившись обеими руками за крепкую черепицу, спрыгнул. Благодаря высокому росту парня, прыжок вышел простым и коротким. Он махнул Тае. Та тоже присела и соскользнула прямо к нему в объятия.

– Спасибо, что пришел, – прошептала она, сжимая его ладонь и целуя в губы, когда они дошли до заборчика, разделяющего их участки.

Вова ласково провел пальцем по ее мягкой щеке.

– Иди скорей в дом, а то замерзла вон совсем, кожа гусиная.

– Буду ждать тебя следующей ночью, – подмигнула девушка и, не дожидаясь ответа, потрусила к крыльцу, на ходу потирая озябшие плечи. Только когда за ней закрылась дверь, Вова перемахнул через забор и тоже затопал к дому.

Глава семнадцатая

Целую неделю Андреев весь в мыле носился по окрестностям, ища свидетелей. Благо, с установкой личностей пассажиров проблем не возникло: они покупали билеты в кассе автовокзала, где кассир проверял паспорт. Сложнее было найти их место пребывания. Лето ведь, мотаются все туда-сюда. Но не это являлось самым плохим, а то, что никто из с таким трудом заловленных людей не мог сказать, видел Владимира Зубова в каком-либо из автобусов или нет. Две старухи, правда, уверенно заявили, что встречали похожего молодого человека, но где именно и когда – сами точно не знали. Да и можно ли было полагаться на не вполне четкие заявления, учитывая возраст дам? Обеим было глубоко за восемьдесят.

Что примечательно, Зубовым были куплены билеты на оба рейса. Наверняка это было сделано для того, чтобы запутать следствие. Не мог же Владимир и вправду опоздать на пятичасовой! Не ребенок ведь. Так что нужно было искать хоть какие-то зацепки.

И Андреев искал, объезжая все новые и новые адреса, общаясь с новыми и далеко не всегда лояльными и понимающими людьми. Но ничего не находил. Абсолютно.

Боевой азарт лейтенанта улетучивался с каждым опрошенным пассажиром.

«Как же так? – опустошенно думал он, направляясь для очередного отчета к Бровкину. – Не бывает таких совпадений. Ведь это он, Зубов, больше некому. Доказанного алиби нет, подходящий психотип и факты против него».

Он тяжело вздохнул, огибая огромную лужу, разлившуюся прямехонько перед входом в будку охраны. Всю прошедшую неделю, как назло, шли дожди, приходилось месить грязь и промокать до нитки, чтобы допросить очередного бесполезного свидетеля, а тут – приятное солнечное утро. Может, это хороший знак? Хотя лейтенант никогда не был суеверным.

В импровизированном штабе царила суматоха, что несколько удивило Андреева: восемь утра как-никак. Тесное помещение вместило аж шестерых. Двоих молодой человек узнал сразу, это были ребята, которые дежурили у участка Зубовых. Трое, насколько помнил Андреев, патрулировали общество. Ну и последний – сам Бровкин. Он был явно чем-то недоволен, о чем говорила сплошная грозная линия над его переносицей.

– Что-то новенькое? – осторожно осведомился лейтенант, воспользовавшись моментом, когда присутствующие все как один обратили к нему лица, когда он вошел.

– Зубов ночью выходил со своего участка, – пояснил Бровкин, – а ребятки наши узнали об этом лишь утром! – Он бросил темный взгляд на притихших парней. Потом добавил: – Они только видели, как Владимир вошел утром обратно в дом!