Удалённые файлы (СИ)

Ты иронично улыбнулась и произнесла: «Похоже, Никки, ты заболел золотой лихорадкой и во время уроков занимался поисками драгоценного металла». К тому времени я уже обменял медяки на купюры, которые аккуратно свернул и сложил в круглую шкатулку. Разумеется, россказни о том, что я раздаю рекламные листки на улице, не помогли. Тогда я смело высказал мнение: «Если все заведомо считают тебя мошенником, нет смысла быть кем-то другим». В ответ на это ты с энтузиазмом принялась наводить порядок в кладовке, а потом хладнокровно велела мне выбросить списанный хлам. Обстоятельства, провоцирующие других мам на истерики, вызывают у тебя маниакальную страсть к чистоте и порядку. Пантера Миранда, твоя единственная подруга, иногда шутит: «В вашей квартире живут невесомые облачные звери, которые не приносят на лапах ни пылинки».

После уборки ты начала тихий разговор о том, что не стоит терять самого себя и соответствовать стереотипам, которые сам хотел бы разрушить, говорила, что в жизни не бывает «чёрного и белого», судьба не может быть ко мне только добра или только жестока, и что среди враждебной толпы непременно найдётся родная душа. Тогда я взорвался и обвинил тебя в том, что ты не остановила меня, когда я собирался вступить в ряды скаутов, и спросил, где же пропадала эта «родная душа», когда скауты указывали мне моё место? Я орал, что всегда найдется лишь тот, кто даст тебе несколько центов, чтобы считать себя хорошим и способным к состраданию. Ты просила меня успокоиться и твердила, что несмотря ни на что, я должен оставаться честным и добрым, таким, каким ты меня знаешь. Я усмехнулся и вспомнил церемонию посвящения в ряды скаутов: «Клянусь быть смелым, добрым, честным и надёжным! — и добавил: — Увы, честность — всего лишь одна из иллюзий, которые всегда вдребезги разбиваются о реальность! Ты не объяснила мне, как выжить в этом мире, поэтому я учусь этому сам. Лучше быть униженным, но с деньгами, чем битым без гроша!»

За эти слова меня следовало бы хорошенько выпороть, но ты этого не сделала, поскольку знала — бесполезно.

Ты почти всегда была в прекрасном настроении, хотя постоянно меняла работу, потому что везде рано или поздно находились те, кто ненавидит лис. В случае пропажи денег или вещей подозревали в первую очередь тебя. Если настоящего виновника всё-таки разоблачали, тебе всё равно приходилось увольняться. Ведь босс и подчинённые начинали воспринимать тебя, как доказательство своих примитивных взглядов на жизнь и тупости. Ты не посвящала меня в свои проблемы, а на мой вопрос: «Почему все ненавидят лис?» у тебя был один ответ: «Неважно кто ты, важно, какой ты». Ты говорила, что ни доброта, ни жестокость не имеют вида и социальной принадлежности, но я понимал, что жизнь диктует совершенно противоположные истины и мой удел — расплачиваться за грехи всего лисьего рода. Однако принимать это так смиренно, как ты, я не собирался.

Примерный ученик

Так я ушёл в пансион Финика. В полицию ты не заявила, поскольку боялась, что подробности моего происхождения всплывут и на меня повесят клеймо малолетнего преступника. Финик обучал таких, как я, искусству выманивания денег, а за хорошую работу и примерное поведение платил обедом и крышей над головой. Накопленный за наш счёт капитал позволял ему одеваться по моде и посещать разного рода заведения. Воровство Финик запрещал, по его словам, этот примитивный способ добычи денег годится лишь для идиотов. За воровство и сокрытие выручки мудрый педагог карал строго: сажал в подпол на сутки. Поэтому незначительную часть заработка мы тратили «не отходя от кассы», но делали это редко. Ведь можно увлечься и, истратив всё до последнего цента, снова попасть в импровизированный карцер. Среди моих соучеников были и хищники, и травоядные, но ссоры случались редко. Каждый ненавидел Финика и мечтал очистить его сейф, а ничто так не объединяет коллектив, как общий враг. Впрочем, наш мудрый наставник иногда проявлял щедрость: все ученики носили чистую одежду и имели обязательство выглядеть опрятно, ведь у оборванца больше шансов на арест и меньше на результат. Скаутская форма и тогда принесла мне пользу: в ней дебютировали все, кто мог влезть. За прокат костюма юные коллеги расплачивались со мной обедом, а порою, и частью заработка. Я был дружелюбен со всеми, но не дружил ни с кем.

От Финика я узнал много способов «законной добычи денег». Он разделил жителей Зверополиса на «сострадающих», «неопытных провинциалов», «туристов-философов», «добрых толстосумов» и — самая многочисленная категория — «нуждающиеся в жилетке». «Сострадающие» либо готовы жалеть кого угодно, либо просто любуются своей способностью сопереживать. «Добрые толстосумы» ищут подтверждения своей обеспеченности, поэтому любят производить впечатление. Они всегда принимают позу смилостивившегося короля и, не дослушав до конца твою очередную жалостливую историю, достают из кошелька купюры, а не медяки. Клиентура подобного сорта — просто клад, им всё равно, к какому виду ты относишься.